[sword777]

Я очень хотела поздравить замечательного артера  vorona1405 с Днём Рождения. Мне очень нравятся её работы, и я хотела бы сделать что-то приятное для человека, который мне ужжасно угодил с артом к "Белой бабочке"))) Поэтому я и рискнула перевести для неё этот драббл. Он грустный, но печаль его светла. А финальную фразу я предлагаю воспринимать не как утверждение, истинное в последней инстанции, но как вопрос, на который каждый сам пусть ответит - такой Ая или нет.
Да, вот ещё что - название можно перевести как "Аина простуда" (это дословно), но мне такой вариант не очень нравится, поэтому если у кого есть собственная версия, смело предлагайте))
Как-то всё сумбурно получилось.

Я очень надеюсь, что этот перевод подходит в качестве подарка, пусть и неловкого. Зато он от чистого сердца и с наилучшими пожеланиями! С Днём Рождения,  vorona1405!


Название: Aya's cold
Автор: seraphim grace
Оригинал: здесь
Фэндом: Weiss kreuz
Переводчик:  алиса777
Рейтинг: G
Персонажи: Ая (Ран), Кэн
Размер: драббл, 623 слова в оригинале
Разрешение: получено
Жанр: AU (сайд-стори к "Белой бабочке" (White butterfly)

Ая посмотрел на чашку с чаем и, не успев подавить дурноту, пошатнулся. Баба пристально поглядела на него и громовым голосом приказала Кэну отвести хозяина в постель. Фудзимия же, что было совсем не в его манере, не стал спорить, хотя, заболев, он всегда становился капризным. Вместо этого Ая отставил чашку и попытался встать, но выглядел он при этом так, словно вот-вот упадёт в обморок. Вовремя подскочивший Кэн, успел его подхватить.
В старом доме Фудзимия Хидака был на особом положении — только ему разрешалось прикасаться к Ае но Бара. У Кроуфорда были строгие правила насчёт того, что он считал своим, но то, что сам Ая делал со своей собственностью, его не волновало.
Отправленный вперёд Наги расстелил футон и, оставив дверь открытой, пошёл за жаровней, ведь хотя зима и пошла на убыль, ранним утром, когда солнце только поднималось над горизонтом, в комнатах было ещё очень прохладно.
Фудзимия был вялым и раздражительным, и когда Кэн начал раздевать его, оттолкнул Хидаку со словами: "Я сам справлюсь". Но аины руки стали неуклюжими и будто налились свинцом, ясно было, что сам снять одежду он не в состоянии. Поэтому Кэн только улыбнулся в ответ на протесты хозяина.
— Давайте я расчешу вам волосы, — сказал Хидака, берясь за резной гребень, и пока Ая возился с поясом своих хакама, он расчесал Фудзимии волосы. Ая даже вздохнул от удовольствия, и позволил вернувшемуся Наоэ раздеть себя. Уже собрав всю одежду, Наги ласково погладил аину руку, а затем вышел, возвращаясь к своим ежедневным обязанностям по отношению к госпоже Рукии. Но сначала ему следовало проветрить аину одежду.
Переодетый в тёплую юкату, с волосами, расчёсанными гребнем, смоченным в душистой воде с запахом цветущей сирени, и нанесённым на лицо нежным кремом — это делалось исключительно ради Кроуфорда, чтобы красота его постельной игрушки не померкла — Ая наконец смог улечься на футон. Красные волосы рассыпались по подушке.
— Спасибо, — шёпотом произнёс он.
Кэн ничего не ответил, он просто поправил на Фудзимии одеяло.
— Почитай мне, — распорядился Ая.
— Я не могу, — ответил Хидака.
— В шкафу есть свитки, — добавил Фудзимия, укладываясь на бок.
— Я не умею читать, — объяснил Кэн.
— Утром я начну тебя учить, — Хидака списал это обещание на приступ лихорадки, когда охваченный болезнью человек сам не ведает, что говорит. Утром Ая и не вспомнит о своих словах. — Расскажи мне какую-нибудь историю.
— Я их не знаю, — сказал Кэн. Он был слугой, сыном кабальных работников, выросший в доме Такатори, всегда занятый по хозяйству так, что ни у кого не возникало желания остановить его, отвести в сторонку и рассказать что-то столь легкомысленное как занимательная история.
— Тогда расскажи мне о себе, — продолжил Фудзимия, его голос стал глухим, словно он уже засыпал. — У тебя есть девушка?
— Есть, — тихо ответил Хидака, — в деревне. У неё есть щербинка между передними зубами, её видно, когда она улыбается, а мне она всегда улыбается. Когда мы с Баба идём в город, то она всегда предлагает нам чаю, и улыбается. Я не знаю, как её зовут, но... — Кэн взглянул на Аю, тот, казалось, уже спал, — она мне очень нравится.
— Даю тебе своё дозволение взять её в жёны, — великодушно разрешил в подушку Фудзимия и добавил: — если она согласна.
Хидака снова отнёс эти слова на счёт лихорадки, утром Ая такого не скажет.
— Я схожу принесу вам чая, заодно поищу Наги, может, он вам почитает, — и Кэн, поднялся, собираясь уходить. Утром всё будет как всегда, и, когда жар спадёт, Фудзимия снова станет холодным и недоступным. Он не станет учить его читать, и не разрешит ему жениться на той девушке.
Господа ведь так не поступают, даже будучи лишёнными всего, что у них есть.