[алиса777]

Ну, и гулять так гулять!
Есть у меня в загашнике ещё одна работа. Написана она вместе с  Рыжая Стервь. Оценивать фик, конечно, читателям, но я хочу немного рассказать о том, что это и зачем это.
Насчёт зачем - здесь всё просто. Уж очень мне хотелось посмотреть на любимых героев в различных кинковых ситуациях. Отсюда и некоторая "клюквенность" текста - и золотоискатель Кроуфорд с выбитым передним зубом, Фудзимия в корсете и панталонах в салуне, арийский вождь с метлой, Такатори в бассейне среди голых омег, Цукиёно с ректальным термометром в руках и ночной горшок, расписанный алыми розами. И ещё-кое что.
Теперь что это - вообще-то "Легенда" первоначально была частью "Во сне и наяву", одним из снов. А потом взяла и выросла! И тянет жилы из авторов.

Название: Во сне и наяву
Автор:  Рыжая Стервь,  алиса777
Фэндом: Weiss kreuz
Рейтинг: NC-17
Пейринг, персонажи: Кроуфорд/Ран
Размер: миди
Статус: закончен
Жанр: омегаверс, AU

Во сне и наяву

1

Тело, которое было поручено охранять команде Шварц, симпатии не вызывало. Что-то неприятное таилось в этом энергичном лице, что-то, настраивающее на враждебный лад. То ли это были бакенбарды, отпущенные по моде прошлого столетия и вызывающие стойкую ассоциацию с медведем гризли, существом хитрым и опасным, то ли выражение маленьких умных глазок, на дне которых плескалось недоверие ко всему живому. «Самодовольный индюк», - так охарактеризовал подопечного Шульдих, добавив к этому эпитету пару словечек по-немецки. И в кои-то веки Кроуфорд был с ним совершенно согласен. По счастью, Брэд совершенно чётко осознавал, что работа в качестве телохранителя будущего премьера Японии — этап временный, тем более что оракул видел для себя и своей команды совсем другое будущее, в корне отличавшееся от того, что им прочили руководители из Эсцет.
Поэтому в тот момент, когда на Такатори кинулся этот ненормальный мечник, оракул даже ощутил нечто вроде горячего сочувствия, что, впрочем, не помешало ему выполнить свой долг телохранителя.
Красиво кинув на землю неадекватного самурая, Кроуфорд мельком полюбовался на его полуоткрытый рот, выдохнувший остатки воздуха из отбитых лёгких, и втянул в себя чудесный запах — запах омеги, непомеченного и свободного. После этого он отбыл вместе с Такатори, и имел возможность из окна вертолёта насладиться видом поверженного врага, бессильно мечущегося внизу.
- Где это видано, чтобы омеги кидались на альф? - усмехнулся оракул, наблюдая сверху вниз за выражением бешенства, исказившем красивое лицо омеги, - не иначе, у парня недотрах!
Собственно, на этом можно было бы поставить точку, ведь выстроить что-то незыблемое на подобном фундаменте нереально даже будучи пророком.
Однако вечером, принимая душ, Брэд Кроуфорд почувствовал, что ему приятно вспоминать этот маленький эпизод. Побрившись и уложив волосы, он накинул халат и вышел из ванной. Шёлк приятно холодил обнажённое тело, босые ноги по щиколотку утопали в ковре.
Кроуфорд достал из бара бутылку коньяка и бокал и сел в кресло, включив телевизор. Там шла какая-то муть, перемежавшаяся бесконечной рекламой.
Брэд наполнил бокал и сделал крошечный глоток, жмурясь и смакуя. Неожиданно вспомнился сегодняшний омега, его приоткрытые губы, раскинутые в стороны ноги, глаза, помутневшие от боли и шока. Кроуфорд почувствовал, что возбуждается. Он отпил ещё немного, держа бокал в левой руке, правой откинул полу халата и прикоснулся к члену. Тот уже стоял, красуясь налитой головкой, и требовал внимания.
Брэд погладил его, вначале легонько, словно пёрышком, едва касаясь пальцами, потом усилил нажим, представляя при этом своего недавнего противника, лежащего на земле с раздвинутыми ногами, беспомощного и безоружного. Потом мысленно раздел его, поставил на четвереньки и провёл головкой члена по приоткрывшимся губам. Воображаемый омега прерывисто вздохнул и, послушно вобрав член в рот, неуверенно, как и следует девственнику, начал сосать.
Кроуфорд стиснул зубы. Его рука, конечно, не шла ни в какое сравнение с мягким податливым ртом, зато знала точно, какой темп выбрать для наилучшего исхода. Интенсивная дрочка заняла не более минуты, и покрытый испариной Брэд, так и не выпустивший из левой руки наполовину опустошённый бокал, откинулся на спинку кресла, тяжело дыша.

Ночью Кроуфорду приснился эротический сон.
Снилось ему, что он выходит из дома, одетый в шёлковый казакин и шаровары, и сопровождают его юные рабы с опахалами, и нежные мальчики, чей наряд — прозрачная вуаль, едва прикрывающая чресла, подносят ему сласти, орехи и вино. И сладостная музыка тешит слух и радует душу, а музыканты невидимы, словно сыны ветра.
И вышел он в сад, и шагнул на мощёную глазурованной плиткой дорожку, которая сама по себе — произведение искусства, и дорожка привела Брэда к фонтану, в чаше которого плескались золотые рыбки.
И видит он — на площади у фонтана столб, а к столбу прикован обнажённый наложник, мальчик с белой кожей и алыми волосами. Цепи врезаются в тонкие щиколотки, оставляют красные натёртости на запястьях. Голова наложника опущена, и нельзя рассмотреть его лицо. Вокруг столба ходит толстый евнух и щёлкает кнутом.
- Давно он здесь? - Кроуфорд кивнул евнуху, словно старому знакомому.
- Со вчерашнего вечера, господин, - подобострастно поклонился тот, - как вчера привели, так я сразу его на цепь. Уж больно он своенравен!
- Всю ночь, значит, - задумчиво сказал Брэд. - Эй ты, раб, подними голову! Я велю тебе посмотреть на меня!
Мальчик вздрогнул и послушно задрал голову вверх. У него были необыкновенной красоты глаза — фиолетовые, длинного, слегка раскосого разреза, и Кроуфорд задумался, пытаясь вспомнить, где он уже видел это лицо.
- Господин, пожалуйста, господин! - взмолился прикованный.
Из глаз наложника покатились слёзы. Он жалко всхлипнул и задрожал всем телом.
- Отвяжи его, Расул, - поморщился Брэд.
Евнух, злорадно усмехаясь, кинулся выполнять приказ. Цепи упали, зазвенев. Мальчик зашатался и осел наземь.
- А теперь я хочу, чтобы ты показал мне, что умеешь быть послушным, и что я не зря тебя простил, - заявил Кроуфорд.
- Что мне сделать, господин? - с готовностью спросил наложник.
- Доставь мне удовольствие, раб, возьми в рот.
У наложника были мягкие губы и быстрый язык, и Брэд едва сдерживал стоны, проникая ему глубоко в горло.
Увлёкшись, он не замечал, что евнух худеет на глазах, всё больше обретая знакомые резкие черты, как не замечал, что реальность сна уже истончилась, и сквозь неё проступает знакомая комната, и в тот момент, когда он уже был готов излиться в податливое горло, наступила явь.
Кроуфорд открыл глаза. Такого казуса с ним не случалось уже с благословенного отрочества — он кончил во сне, и перемазанное спермой постельное бельё противно липло к бёдрам.
Телепат, чья спальня располагалась за стенкой, бодрствовал. У него уже давно вошло в привычку пытаться проникнуть за ментальные щиты шефа, когда тот спал. В конце концов, это стоило делать только из чувства самосохранения - неизвестно, что мог задумать оракул, и как это скажется на команде в целом, и телепате в частности. Кроуфорд, обычно успешно закрывавшийся от вторжения, во время сна иногда пропускал телепатическое проникновение, и в эти мгновения Шульдих просто пьянел от того факта, что смог не только узнать, что скрывает оракул, но и поимел его, словно молоденькую дурочку на первом свидании.
Но сегодняшний улов превзошёл все ожидания телепата.
- Интересные у тебя сны, Кроуфорд, - протянул он, - пожалуй, я запишусь на следующий киносеанс!

2

Ая Фудзимия за время, прошедшее с того момента, как гибель родителей поделила его жизнь на два неравноценных отрезка - «до» и «после» катастрофы, привык жить двойной жизнью. И обе части этой жизни были посвящены сводной сестре*, тому единственному, что тонкой ниточкой привязывало его к счастливому, безвозвратно утерянному прошлому. Кроме Аи у Абиссинца не было привязанностей. Он не дозволял себе никаких слабостей, ведь на слабости всегда можно сыграть и выиграть.
Его команда не стала исключением.
Команда Вайсс состояла, помимо Фудзимии, из двух альф – Оми Цукиёно и Кэна Хидаки и беты – Ёдзи Кудо. Все трое были связаны дружбой, которая не распадалась, даже подвергшись испытанию на прочность. Но Абиссинец и тут держался особняком.
Он так и не сблизился ни с кем. Доверяя товарищам прикрывать свою спину, он не мог доверить им свою душу.
Фудзимия считал, что ничто не сможет поколебать его хладнокровие и заставить изменить выбранному пути, но как же он ошибался!
Чудовищность этой ошибки он понял сразу, с той достопамятной встречи, когда Кроуфорд с самоуверенностью альфы швырнул его на пол, отбив, кажется, все внутренности, и удалился, оставив Абиссинца в живых, как будто не боялся нажить себе смертельного врага. Ая принял вызов, вернее, так ему казалось. На поверку вышло, что не получилось из него достойного противника для оракула.
В периодических столкновениях со Шварц Кроуфорд с надоевшим уже постоянством оказывался против Абиссинца, и Ая имел возможность оценить его силу и неуязвимость. Чёртов оракул всегда был на полшага впереди, и, как Фудзимия не бился, ему нечего было противопоставить паранорму, кроме осознанного решения во что бы то ни стало исполнить свой долг, если придется, то ценой собственной жизни. Превосходство Кроуфорда было столь ощутимо, что Ая не мог понять, почему он до сих пор выходит из этих схваток живым и даже относительно невредимым. Остыв после очередного противостояния, Фудзимию начинал испытывать жар другого рода – привлекательность заклятого врага пробуждала так тщательно подавляемые омежьи инстинкты, с легкостью сметая все упорно выстраиваемые преграды.
В борьбе с собственным либидо Ая пока побеждал. В свободное время он изнурял себя тренировками до такой степени, что некоторое время назад у него прекратились течки, и врачи Критикер, обеспокоенные этим обстоятельством, пригрозили госпитализацией, если он не перестанет издеваться над собственным здоровьем. Ему даже предложили подобрать альфу для регулярного секса, но Фудзимия с негодованием отверг все попытки вмешаться в свою личную жизнь и тренировки продолжил.
Если днем ему ещё удавалось держать под контролем собственные желания и инстинкты, то ночью молодой и жадный организм брал верх и злонамеренно подкидывал ему все более возбуждающие картинки, после которых Ая долгое время не мог прийти в себя.
После очередного «мокрого» сна Абиссинец бежал в тренировочный зал, и свист его боккэна тревожил рассветную тишину, разгоняя смутные желания. Так было и сегодня, когда, привычно входя в боевой транс, Фудзимия размеренно выполнял ката, контролируя дыхание и добиваясь идеальной точности движений. Тело слушалось до какого-то мгновения, когда вдруг у Аи перехватило горло и потемнело в глазах, и он упал ничком на татами, раскинув крестом руки.
Там его и нашли взволнованные его отсутствием Оми и Кэн. Ая лежал в глубоком обмороке и только слабо застонал, когда Кэн приподнял его голову. Цукиёно мухой метнулся наверх и бешено заколотил в дверь Кудо, вкушающего самый сладкий предутренний сон. Уже в следующую минуту Балинез, извлеченный из недр двуспального ложа, спешил на помощь.
Пока не подающего признаки жизни Фудзимию переносили в его спальню, Оми, не забывавший о своём долге перед организацией, мучился над составлением отчёта.
«Абиссинец нестабилен», - написал он и на какое-то время задумался. Дальнейшее могло стать для Фудзимии роковым, если Цукиёно не придумает что-нибудь, что позволит оставить Аю в команде.
«Предполагаю, что состояние Абиссинца обусловлено разнородным составом команды, - строчки посыпались из-под пальцев сами собой. – То, что команда состоит из представителей трёх разных полов, не может не сказаться на психическом состоянии омеги, не имеющего постоянной пары. Балинез, являющийся бетой, крайне невоздержан в связях, поэтому может попытаться склонить Абиссинца к интимному контакту. Также присутствие альфы-Сибиряка должно влиять на психофизическое состояние омеги. Учитывая всё вышеизложенное, представляется целесообразным подобрать Абиссинцу индивидуальный курс гормонотерапии. Если же это окажется невозможным, то во избежание утечки информации следует выбрать для Абиссинца альфу внутри команды. При этом необходимо помнить, что Абиссинец и Сибиряк сражаются вместе, вступая в непосредственный контакт с целями. Поэтому наличие между ними отношений, выходящих за рамки рабочих, может поставить под угрозу успешное выполнение миссии», - закончил Бомбеец.
Оми прекрасно отдавал себе отчёт, насколько притягательным для него был Фудзимия. Не раз и не два он дрочил в ванной на недостижимый образ этого омеги, и мог пока только мечтать прикоснуться к его телу, хотя бы в качестве медбрата, оказывая помощь при лечении ран. Сегодня у Цукиёно появился шанс, и он собирался им воспользоваться.

Ая очнулся в собственной постели. Он лежал, укрытый одеялом до самого подбородка, а рядом на краю кровати примостился Оми, участливо моргающий синими глазищами.
- Что со мной? – хрипло спросил Фудзимия.
- Ничего страшного, Ая-кун, ты просто переутомился, - ответил Цукиёно, ободряюще улыбаясь, – однако у тебя на лбу испарина и ты весь красный, хорошо бы измерить температуру.
- Вот как… Что ж, давай сюда термометр.
Фудзимия протянул руку. Оми замялся, он держал в обеих руках чашку и градусник, и видно, никак не мог решить, какой предмет следует подать первым. Ая лишил его возможности выбора и взял чашку, на дне которой плескалась бесцветная жидкость с лекарственным запахом.
- Что это?
- Это лекарство, Ая-кун. Успокоительное, – торопливо отвечал Бомбеец, - доктор сказал, что тебе необходимо как следует отоспаться, так что ты выпей его, и, возможно, завтра уже встанешь на ноги.
Фудзимия пожал плечами и последовал совету. Тепло разлилось по всему телу, тут же неудержимо потянуло в сон.
- А как же температура? – борясь с навалившейся слабостью, спросил Ая, – давай сюда свой градусник.
- Я сам тебе померю, - с готовностью предложил Цукиёно, упорно глядя себе под ноги.
Фудзимия, в кои-то веки переложив заботу о собственной персоне на чужие плечи, вздохнул и позволил сознанию уплыть, смутно надеясь, что на сей раз он просто забудется без постыдных сновидений.
Оми посидел еще немного и, удостоверившись, что Ая уснул, осторожно откинул одеяло и перевернул командира на бок. Ему было стыдно за свое поведение, но не настолько, чтобы он отказался от такой возможности. В конце концов, Абиссинец сам виноват – выбери он сначала термометр, не пришлось бы теперь Оми выполнять обязанности медсестры.
- Ая-кун, это для твоего блага,- не слишком, впрочем, уверенно прошептал Цукиёно, – я просто померю температуру, и всё.
Вначале Оми честно хотел засунуть термометр Ае под мышку, но тут мысль о том, что полевой командир команды может случайно сломать пластиковую трубочку и пораниться, подала ему некую мысль, и надежда, трепетная и робкая, потихоньку овладела его душой. Именно она, как осознал потом Цукиёно, управляла его руками и головой.
Просунув руку под бедра спящего, Оми стянул с него боксеры и сглотнул, дернув кадыком. Ая пошевелился во сне и перевернулся на живот, согнув одну ногу в колене. Цукиёно, как зачарованный, протянул пальцы к подтянутым ягодицам и погладил, тут же отдернув руку, словно обжёгшись.
Омега шумно вздохнул и выпростал из-под себя руку, уронив ее на подушку и расслабив кисть.
Бомбеец притих, жадно всматриваясь в раскинувшееся перед ним нагое тело, затем, решившись, извлек из футлярчика термометр.
- Я просто померю температуру, ничего более, - повторил он еще раз, добросовестно убеждая себя в том, что не делает ничего предосудительного. Старательно игнорируя тот факт, что мерить температуру ректально вовсе необязательно, он развел в стороны Аины ягодицы, открыв нежное отверстие. Сжав зубы, Оми протолкнул в него палец, с замиранием сердца ощутив, как он скользит внутри по выделившейся смазке. Фудзимия коротко выдохнул и потерся бёдрами о постель, не просыпаясь – у него была эрекция.
Со слезами на глазах Цукиёно задушил в себе порыв заменить пальцы членом, приготовил термометр, аккуратно вставил в алчно втянувший его анус и прикрыл Аю одеялом, от греха подальше. Он лишь позволил себе обнять командира через одеяло, для того только, чтобы зафиксировать его тело и не дать ему случайно пораниться о градусник. Через требуемое время Оми вытащил прибор – температура держалась на тридцати восьми градусах, что, с учетом метода измерения, ненамного превышало норму.
Бомбеец натянул на Аю трусы и со вздохом оставил его одного – Фудзмия сейчас был так беспомощен и уязвим, что Цукиёно побоялся поддаться искушению. И только закрыв за собой дверь собственной комнаты, стиснув поднявшийся член в потном кулаке и хватая воздух пересохшим ртом, Бомбеец дал себе волю.
Много позже, уже лёжа на собственной кровати, Оми обдумывал сложившуюся ситувцию. Дело было дрянь. Недавно Абиссинец столкнулся с противником, которого не смогло победить всё его искусство кендоиста. Кто он такой, этот гайдзин, телохранитель Такатори? Он будто предугадывал все приёмы Фудзимии и успевал их нейтрализовать без малейшего вреда для себя. «Мысли он, что ли, читает, - угрюмо подумал Бомбеец, - бред какой! Такого просто не может быть».
Однако факт оставался фактом – это случилось, в поединке один на один непобедимый дотоле Абиссинец потерпел поражение, и было неясно, почему его противник не воспользовался своим преимуществом и не убил настырного мечника.
Теперь в отчётах Критикер будет сложно ссылаться на незаменимость Фудзимии и его бойцовские качества, а придётся искать другие аргументы, чтобы оставить его в команде, - думал Цукиёно, проваливаясь в сон. Ничего, он умный, он найдёт убедительные доводы.
Комментарий к части
* В авторской омегаверс-вселенной существует четыре пола - мужчины-альфы, беты - мужчины и женщины, мужчины-омеги. Дети могу рождаться только в союзе мужчины-беты и женщины, а также альфы и омеги. Соответственно, Ая-Ран, раз он омега, родился в семье альфы и омеги. Но тогда возникает вопрос о сестре, который пришлось решать следующим образом - отец Рана первым браком был женат на омеге, вторым - на женщине, у которой уже был ребёнок, так как союз альфы и женщины был бы бесплоден.

3

Фудзимия притаился в темноте, сжимая катану в разом вспотевших ладонях. Он готов был ждать долго, только боялся, что его сердце, стучащее так громко, что, казалось, было слышно на улице, от волнения встанет как вкопанное, и тогда ему не удастся закончить начатое дело.
Гул приближающегося двигателя отдавался в ушах, почти неотличимо от шума крови. Ая дёрнул кадыком, сглатывая образовавшийся в горле комок, и прыгнул навстречу сияющим в темноте фарам.
Он приземлился удачно – на крышу мчащегося автомобиля. Чудом удержался на ней, хотя встречный ветер пытался сорвать его вниз и бросить под колёса. Примерившись, Абиссинец с силой вонзил клинок в крышу авто. Металл поддался и раскрылся рваной раной, как консервная банка. Ая повторил удар, потом ещё и ещё, пока машина, взвизгнув тормозами, не встала, проехавшись юзом по обочине.
Фудзимия слетел вниз, сгруппировался и встал, готовый, если понадобится, отразить нападение.
Дверь открылась, и из машины вальяжно, небрежно отряхивая рукав отглаженного пиджака, вышел Брэд Кроуфорд.
- К сожалению, мистера Такатори здесь нет, - проронил он, - у меня было видение, что ты нападёшь на эту машину, и мы приняли меры.
- Вот как? Сила предвиденья? – уточнил Фудзимия, приготовившись атаковать. Но тут Фарфарелло выпрыгнул из темноты, как чёртик из табакерки, и бросился на Абиссинца.
- Ты такой забавный! – заметил Кроуфорд. Он не спеша снял пиджак и галстук и, оттеснив Фарфарелло, вступил в схватку.
В ответ на эту издёвку Ая закричал и, подняв оружие, кинулся на врага.
Враг легко ушёл от столкновения. Катана полетела наземь, и противники сошлись в рукопашной. Кроуфорд играл с Фудзимией, как играл бы с котёнком, подбрасывая ему привязанный на верёвочку шуршащий фантик, и это приводило Абиссинца в бешенство. Вся его ярость вырвалась наружу и обратилась против насмешливого лощёного гайдзина, так нагло игнорировавшего его силу и ненависть. А гайдзин наслаждался моментом. Блестя стёклами очков, сверкая оскаленными в ухмылке зубами, он с восторгом ощущал внутри себя горячий, словно лава, азарт. Этот азарт не давал душе, обросшей коркой застарелого цинизма, закаменеть окончательно. Брэд чувствовал себя живым, яростное пламя чудесных глаз противника будило в нём ответный восторженный порыв.
В какой-то момент Фудзимии удалось перехватить летящий в переносицу кулак и намертво зажать его в руке. Но тут на него сбоку налетел вооруженный стилетом Фарфарелло. Абиссинец, увернувшись от удара, потерял равновесие и упал на землю. Оракул тут же воспользовался своим преимуществом. Кроуфорд ухватил лежащую на земле катану и приставил к горлу Фудзимии.
- Я потрясён, - заявил он, не торопясь пускать в ход оружие, - ты выступил против меня, и довольно успешно. Но теперь ты видишь, что в итоге твои жалкие попытки не стоят ничего?
Ая закрыл глаза и отвернулся, ожидая, что острая сталь вот-вот взрежет кожу на его шее и, как сквозь масло, пройдёт через шейные позвонки.
Кроуфорд стоял с катаной, приставленной к горлу врага, и изо всех сил старался не порезать его тонкую кожу. Он видел, что на белой шее бьётся тонкая жилка, он обонял едва уловимый запах омеги, он видел маску безразличия на лице того, кто считал мгновения до своей смерти – видел, и знал, что не в последний раз.
Подъехавшая на полном ходу машина заставила оракула бросить катану и отскочить в сторону. Не ожидая, когда авто остановится, Ая вскочил в услужливо приоткрытые двери и уехал.
- Ты отпустил его, - задумчиво сказал Фарфарелло.
- Да, - легко согласился Кроуфорд, - мы всего лишь телохранители, не забывай об этом. Мы просто отогнали пчёл, а убивать их – не наша работа.
Берсерк с лёгкой издёвкой посмотрел на оракула и отвернулся.

Попав, наконец, домой, Кроуфорд первым делом отправился в душ.
Он стоял под невозможно горячими струями и не мог согнать с лица улыбку. Ему было приятно думать об Абиссинце, мысленно возвращаясь к сегодняшней схватке. Тем более, что эротические фантазии, пережитые во сне с непосредственным участием Фудзимии, изменили его восприятие этого омеги. Член от этих мыслей дрогнул и встал. Кроуфорд положил на него руку и сжал, намереваясь снять напряжение, но невовремя затренькавший телефон заставил отказаться от этой идеи. Шёпотом выругавшись, Брэд схватил трубку.
Мистер Такатори немедленно вызывал к себе своего телохранителя, одного и без остальных членов команды.

Кроуфорд прибыл на место, подтянутый и невозмутимый, как всегда. Такатори коротко кивнул и пошёл к автомобилю. К изумлению Брэда, двор был наводнён дорогими машинами, среди которых оракул узнал лимузин министра финансов Миехары. Усмехнувшись про себя, Брэд подумал о том, как счастливы были бы Вайсс, проведав об этом сборище – можно было накрыть одной шапкой всё осиное гнездо. Мысли привычно соскользнули на недавнюю схватку, а память услужливо подсунула соблазнительные видения из недавних снов. Коротко выдохнув, Кроуфорд пропустил Такатори на переднее сиденье и занял своё место.
Кавалькада из лаково-чёрных лимузинов тронулась прочь из города, в место, где Брэд ещё не бывал. Ночной пейзаж со свистом проносился мимо, и оракул с усилием отвёл от окон глаза, чувствуя, что засыпает, утомлённый этим мельтешением. По счастью, цель была близко, и вскоре авто остановились.
При попытке рассмотреть окружающее пространство взгляд упирался в густые заросли бамбука, надёжно скрывавшие внутренний двор и дом. Из темноты выступил привратник, молча поклонился и поманил за собой. Такатори первый ступил на посыпанную белеющим в темноте песком дорожку.

Дорожка, виляя между смутно видневшимися в ночи силуэтами кустов, привела к дому, построенному в классическом японском стиле – приземистому и широкому. Проводник опустился на колени у входа и раздвинул сёдзи. Рэйдзи разулся и проследовал внутрь с уверенностью человека, попавшего в хорошо знакомое место. Остальные, переглядываясь с пошлыми ухмылками, прошли за ним. Кроуфорд шёл поодаль, зорко оглядываясь по сторонам, хотя его дар не предвещал ничего опасного.
Навстречу посетителям, лучезарно улыбаясь сомкнутыми губами, выплыла мама-сан, одетая в светло-серое иромудзи. Её лицо было лишено даже намёка на грим, словно лицо настоящей стареющей гейши, и в сложной традиционной причёске Брэд не увидел характерных украшений.
Хозяйка опустилась на колени и грациозно наклонила голову, позволяя гостям полюбоваться изгибом тонкой шеи и открытой до середины лопаток спиной.
- Здравствуй, Юрико. Надеюсь, ты приготовила всё самое лучшее? – прогудел Такатори.
- Такатори-доно, для вас всегда всё самое лучшее, - прошелестела мама-сан, - не угодно ли отведать скромное угощение? Вечер только начался!
Рэйдзи первым подал пример и опустился на татами. Остальные гости усаживались рядом. Кроуфорд остался стоять, как положено телохранителю, но Такатори повернулся к нему и потянул его за пиджак.
- Садись, - велел он, - в этом месте мне ничего не угрожает.
«Зачем тогда нужно было вытаскивать меня из дома? – раздражённо думал Брэд, опускаясь вниз и поджимая под себя ноги, - самодовольный индюк! Всё ради статуса! Пусть все видят, что охрана сопровождает его даже в сортир!»
Пока он боролся с дурным настроением, сёдзи разъехались в стороны, пропуская нескольких девушек, одетых как майко, с густо набелёнными лицами и подкрашенной помадой нижней губой. Девушки передвигались на коленях, ловко неся маленькие подносы с приборами для саке. Увидев девушек, гости оживились.
Те рассыпались между мужчинами, потчуя их из маленьких пиал. Одна из майко, вежливо кланяясь, протянула напиток Кроуфорду. Тот извинился и отказался, чем весьма огорчил девушку. Остальные же с энтузиазмом отдавали должное саке. Вскоре языки развязались, глаза заблестели, и гости совершенно расслабились. Сам Рэйдзи непринуждённо общался с майко, хохотал, откидывая голову назад, и только оракул замечал, что глаза у него при этом абсолютно трезвые и холодные, как у степной гадюки.
В разгар веселья хозяйка впустила в комнату стайку омег, одетых, как школьники. Причём омеги пониже ростом изображали учащихся младших классов. Их длинные волосы были схвачены заколками, на ногах красовались белые гольфы, собранные на щиколотках в гармошку. Одеты они были в тёмно-синие короткие шортики и белые рубашки, завязанные на шее пышным голубым бантом. Те из омег, что изображали школьников старших классов, отличались только причёсками – все они щеголяли короткими модными стрижками – да тем, что вместо бантов на них были галстуки в диагональную полоску – голубую и бордовую попеременно. Волосы у всех были выкрашены в разные цвета, встречались и блондины, и шатены, и рыжие, и даже с волосами синего и изумрудного цвета – наверно, для каких-нибудь совсем свихнувшихся отаку.
«Школьники» молча прошли в комнату и сели на пятки, сложив руки на голых коленках. Высокопоставленные гости пожирали их голодными взглядами.
- Да, куда катится мир, если за тем, чтобы обонять цветы невинности мы идём в «ивовый квартал»! – всплеснул руками Миехара.
- Когда я получу всю полноту власти, то непременно верну наши исконные ценности, - провозгласил Такатори.
Повинуясь знаку хозяйки, омеги поднялись на ноги, помогли гостям подняться и повели их во внутренний дворик, где между кустами можжевельника располагался бассейн с горячей водой. Чиновные мужи охотно давали себя увлечь, по дороге дурачась и лапая своих сопровождающих. Те только хихикали и краснели, однако, после того, как все оказались у бассейна, «школьники» стали раздеваться. С напускной скромностью, жеманясь и медля, они снимали одежду – один предмет за другим, распаляя гостей. Сандалии, гольфы, галстуки и банты – всё это сбрасывалось тут же у бассейна. Кто-то для пущей пикантности оставил на себе галстук, кто-то, не снимая гольфиков, уже расстёгивал брюки на возбуждённом клиенте. Кроуфорд много бы дал, чтобы не быть свидетелем происходящему – зрелище озабоченных пузатых старцев, зажимающих юных омег, вызывало двоякие чувства - с одной стороны, оно было отвратительно, а с другой - вызвало нешуточный стояк. Тем временем гости вместе с омегами оказались в бассейне, и веселье продолжилось в воде. Рэйдзи завладел сразу двумя юношами,темноволосыми и прекрасными традиционной японской красотой, и те ублажали его, болтая и смеясь и скромно взглядывая на своего влиятельного клиента из-под ресниц. Один Кроуфорд стоял у бортика при полном параде.
Такатори устремил на него взгляд, затем указал на своего телохранителя хозяйке. Та улыбнулась и кивнула. В то же мгновение Брэда облепили четверо голых мокрых омег, которые начали стаскивать с него одежду. Кроуфорд увидел довольную ухмылку работодателя, и не стал сопротивляться, ограничившись только присмотром за кобурой пистолета. Один омега, с коротко стриженными рыжими волосами, опустился на колени и стал развязывать шнурки на ботинках Брэда, второй в это время с энтузиазмом стаскивал пиджак, и Кроуфорда очень волновало, не заберётся ли ретивый юноша к нему в карманы. Третий и четвёртый взялись за брюки, шутливо отпихивая друг друга в сторону. В довершение всего один из омег начал раздеваться перед носом у Брэда. Не торопясь развязал бантик на шее, снял рубашку, стянул с себя шорты. Под ними оказались белые трусики, скромные, словно принадлежащие юному девственнику. Омега кинул на Кроуфорда озорной взгляд, отвернулся и стал стягивать с себя трусики, крутя круглым белым задком. Оракул не смог заставить себя отвернуться и не смотреть, как омега наклоняется вперёд, на прямых ногах, высвобождает ноги из трусов, и раздвинутые ягодицы открывают любопытному взору блестящий от смазки анус.
Рэйдзи с удовольствием наблюдал за этой вознёй, и оракулу даже показалось, что в его взгляде мелькнуло нечто, похожее на презрение.
Когда пиджак был благополучно откинут в сторону, а ботинки сняты вместе с носками, омеги приступили к рубашке. Кобура сильно мешала процессу, но, поскольку Кроуфорд вцепился в неё, как чёрт в грешную душу, омегам пришлось идти окольными путями. Расстегнув все пуговицы и по очереди высвободив руки Брэда из рукавов, его вытряхнули из рубашки, оставив только галстук и пресловутую кобуру. Отвлёкшись на охрану оружия, Кроуфорд не заметил, как вышагнул из брюк. Двое омег, трудившихся над нижней частью его гардероба, уже гладили сквозь трусы его член, нашёптывая комплименты. Один из них, с мелированной в блонд чёлкой, спустил с Брэда трусы и прижался губами к головке члена. Кроуфорд мысленно взвыл. Тут его от души чмокнули в плечо. Губы, приложившиеся к коже, были подкрашены бесцветным блеском и препротивно липли, так что Кроуфорду немедленно захотелось вымыться. Он рассеянно оглянулся на бассейн.
Увидев, что гость потерял бдительность, один из омег, как бы походя, столкнул Брэда в бассейн, и он плюхнулся туда со всего размаха, подняв тучу брызг.
Такатори громко захохотал при виде своего телохранителя, всегда невозмутимого, а теперь голого, в очках, криво сидящих на носу, намокшем галстуке и при оружии.
- Всегда начеку, да, Круфорд? – насмешливо сказал он, - вы, американцы, слишком много думаете о себе. Но ничего, стоит мне взять эту страну в свои руки, и я изменю всё. Я избавлю её от вашего тлетворного влияния, вот увидишь.
Брэд не отвечал, он был слишком занят – омега с высветленной чёлкой погрузился в воду у его ног и с наслаждением сосал его член, а второй покрывал поцелуями его грудь, спускаясь на живот.
Оргазм взорвался в самом мозгу, так, что потемнело в глазах, и на мгновение Кроуфорд даже оглох.
- Данна! Вы превосходны, данна! – вынырнувший из воды омега с сияющей улыбкой смотрел на оракула, - ваше семя на вкус как чёрная икра!


Предутренний сон, последовавший за этой вакханалией, Брэд воспринял, как законное воздаяние за грехи.
- О Брэдли, милый Брэдли! – пышная брюнетка, разменявшая четвёртый десяток, спешила навстречу, раскрывая ему объятия, и Кроуфорд рухнул туда, утонув в пышном бюсте фемины. – Неужели это ты? Давненько тебя не было! Но говорят, ты при деньгах? Не обидишь старую знакомую?
- Что ты, Донна! Когда это я оставлял в твоём заведении меньше унции?
Брэд ухмыльнулся и сдвинул на затылок широкополую шляпу; его отражение в треснутом зеркале, намертво приклеенном к потолку, показало чёрный провал на месте переднего зуба, выбитого в драке с Малышом Питом. – Что, слухи уже и сюда докатились? Ах вы сплетники!
- О чём ты говоришь, Лаки? Чем же ещё заниматься в этой дыре! Что будешь пить?
- То же, что и всегда – твой дрянной виски.
- Эй! Ты же не хочешь меня обидеть? Девочки! Виски нашему дорогому гостю! Да стакан помойте, лентяйки!
Кроуфорд потягивал виски. В зубах дымилась сигара, о правую руку ластилась мулатка Роза, заглядывая в глаза удачливому старателю.
Он с лёгкой усмешкой обозревал эту обитель порока, в которой так привык просаживать денежки. В воздухе плавал табачный дым, поднимался к закопчённому потолку и висел там сизой пеленой. Рыжий тощий музыкант, работавший тут, кажется, со времени основания Фриско и славившийся тем, что ещё никто не сумел точно определить его пол, бренчал на разбитом пианино что-то надтреснуто-нежное, и у Брэда защемило сердце.
- Так что ж, у вас действительно всё по-старому? – спросил он скорее, чтобы развеять непрошеную грусть, чем из настоящего интереса.
- У нас новенький, - заявила Роза, - хорошенький омега. Приехал сюда с альфой, но покровитель бросил его и оставил без денег. Теперь он в нашем заведении.
При всей своей хрупкости длинноногая мулатка обладала низким голосом проповедника.
- Донна! – крикнула она так громко, что Кроуфорд чуть не подскочил на месте, - давай покажем нашему гостю Аю!
- Рыжий! – послышался голос хозяйки, - прекращай бренчать! Как на похоронах, ей-богу! Заканчивай, мои девочки и мальчики уже хотят размять ножки!
Нежная музыка прервалась на половине темы, звуки хаотично разлетелись в стороны и словно повисли в воздухе. Но они тут же были смыты музыкальной волной, когда рыжий без околичностей перешёл на что-то нестерпимо бравурное.
На импровизированную сцену в центре салуна выбежали «девочки» и несколько омег. Сияя нарисованными улыбками, блестя глазами из-под густо накрашенных ресниц, они выстроились цепочкой и стали танцевать нечто, напоминающее канкан. Выступающие были одеты в длинные белые панталоны, сильно присборенные на талии и заканчивающиеся возле колен кружевными оборками. Сверху торс прикрывали корсеты, дополненные у женщин косынками, прячущими от нескромных взглядов полушария грудей. Кроме того, на "девочках" были короткие пышные юбки, и оборки панталон дразняще выглядывали наружу из-под пышных фалд.
Брэд словно плыл, с удовольствием отдавшись атмосфере безудержного веселья и лёгкости бытия. Он созерцал аппетитные зады в пышных панталонах и щупал ничего не имеющую против Розу, пока вдруг что-то не заставило его выпустить изо рта сигару и выпрямиться на стуле.
Характер музыки неуловимо изменился, кордебалет отступил, пропуская вперёд новое лицо.
Посреди сцены стоял омега, совсем ещё юный. Его длинные волосы необычного цвета – спелой вишни – были забраны на темени в хвост и спускались ниже лопаток. Аметистовые глаза, подкрашенные тушью, горели мрачным огнём, узкий рот был непримиримо сжат. На нём были надеты такие же панталоны и корсет, открывающий нежные розовые соски и безволосую грудь, но от пояса сзади на пол спадал атласный шлейф. На ногах были обуты сандалии со шнуровкой до колена, а кисти рук скрывали тонкие перчатки без пальцев.
- Это наш Ая, - пробасила Роза с непонятным выражением на лице. Это была смесь из злости, ревности, восхищения и жалости, и Кроуфорд торопливо отвернулся. Ему стало неприятно, словно увидел что-то очень личное, не предназначенное для чужих глаз.
Музыка, которую Брэд уже не слышал, но просто ощущал всей кожей, подтолкнула Аю вперёд. Он шагнул вниз, с помоста, и запел низким, чуть хрипловатым голосом.
«Я избавлю тебя от слёз,
Я избавлю тебя от печалей.
Отдай мне последний медяк»
Посетители салуна нестройным рёвом заглушали певца, хотя самим им казалось, что они его таким образом подбадривают. Ая шёл по салуну, не замечая рук, норовящих облапать его и схватить за зад. Его неудержимо влекло за тот столик, где в молчании, с вытаращенными глазами и открытым ртом сидел Брэд Кроуфорд.
Не переставая петь, Ая легко вскочил на стол, шагнул к Кроуфорду и опустился на корточки перед его лицом.
«Я избавлю тебя от слёз,
Я избавлю тебя от печалей.
Отдай мне последний медяк,
отдай всё своё серебро.
И всё золото мира станет твоим!
Малыш, мы при деньгах, да, мы при деньгах, так что, сладкий, давай.
Отдай деньги в рост, пусти на ветер и снова пусти в оборот» -
пел он, глядя Брэду в глаза. Кроуфорд привстал, и Ая ухватил его за шейный платок, притягивая к себе заросшее щетиной лицо. Выдохнув последнюю ноту, омега наклонился и прижался губами к губам Кроуфорда.
Опрокинутый стул с грохотом покатился по полу, стол отлетел и врезавшись в стену, развалился на части. Пока Донна, уперев руки в бока, подбирала самые выразительные слова для дорогого гостя, Брэд взвалил омегу себе на плечо и, придерживая рукой за задницу, потащил наверх, в номера.
Он пинком распахнул первую попавшуюся дверь, захлопнул её и защёлкнул задвижку. Потом повернулся и сбросил свою ношу на кровать, занимавшую почти всю комнату. Кроме этого предмета мебели в комнате было трюмо, засиженное мухами, да фаянсовый умывальник с отбитым краем, под которым горделиво стоял ночной горшок, расписанный алыми розами.
Ая лежал, не двигаясь, на малиновом покрывале, когда-то дорогом, а теперь застиранном и вылинявшем, и во взгляде его сквозила обречённость и насмешка. Кроуфорд уставился на него своим фирменным взглядом, повергавшим в трепет гораздо более сильных противников, выругался, длинно и непристойно, и рухнул сверху, вжимая Аю всем телом в жалобно заскрипевший матрас.
Омега попытался выскользнуть из-под Брэда, но тот, нежно шепча невнятные ругательства и путаясь в складках одежды, стал срывать с омеги панталоны. Кроуфорд подобрался к вожделенному телу и уже чувствовал кончиками пальцев тепло кожи, но в этот момент Ая с усилием потянулся и зацепил рукой тяжёлую бархатную штору, собиравшую на окне пыль. Он дёрнул штору на себя, она упала и накрыла Кроуфорда темнотой, и когда оракул открыл глаза, калифорнийскую душную ночь уже сменило токийское утро.

@темы: Во сне и наяву, weiss kreuz, ОТП, фанфик

Comments

[алиса777]

4
Вайсс, с трудом оторвавшиеся от погони, сидели в убежище Критикер и ждали неизвестно чего. Персия собрал их вместе, вывел из-под огня и ушёл, ничего не объясняя, и лицо у него было такое, словно он уходил навсегда. Положение же было хуже некуда – Такатори Рэйдзи вознамерился уничтожить брата, а заодно и его команду, и все понимали, что он в одном шаге от задуманного.
- Если бы не ты, - с досадой сказал Кэн, - всё было бы иначе! Это ты подставил нас под удар! Ты, со своим проклятым индивидуализмом…
Ая только пожал плечами – ему нечего было сказать в ответ. Он был виноват перед товарищами, но хуже всего то, что он снова поступил бы точно также.
- Не надо, Кэн, - сказал Ёдзи, - это бесполезно. Ты же его знаешь!
- Тебе лучше поспать, Ая-кун, - встрял Оми, - на тебе лица нет. Что с тобой?
Фудзимия и сам не знал – что именно так его взволновало, но это что-то ранило его и осталось в груди острым шипом. Возможно, это было самолюбие, уязвлённое тем, с какой лёгкостью он был побеждён, и побеждён собственным оружием. А возможно, вожделение, которое он читал в глазах своего вечного противника, заразило и его.
Ая молча прилёг и укрылся с головой, чтобы не видеть осуждающих взоров своей команды.
Чувство вины перед товарищами жгло его сильнее, чем он мог себе представить. Эта вина подпитывалась сложной смесью эмоций в отношении противника – Кроуфорда, который, непонятно почему, всегда заставлял Фудзимию почувствовать собственную беспомощность. Это было неприятно, и слишком похоже на то чувство, что он пережил в отрочестве. То был важный кусок жизни маленького Рана – Харада-сэнсей, учитель математики, вовсе не похожий на Кроуфорда, мог одним движением брови ввергнуть своего ученика в жесточайшую хандру или поднять на вершину блаженства. Почему-то сэнсей регулярно выбирал первое, хотя Ран, со всем пылом влюблённого, старался как мог, чтобы заслужить одобрение Харады-сан и доказать, что у него в голове отнюдь не мякина. Ран так и не понял, подозревал ли сэнсей-альфа о чувствах юного омеги, и если да, то вёл ли он себя так сознательно, чтобы не дать их отношениям учителя и ученика перерасти в нечто большее, или же это был утончённый психологический садизм.
Кроуфорд виделся Ае неким Харадой-сэнсеем, и Фудзимия с ужасом понимал, что образ американца в его мыслях уже оброс таким слоем чувственной привлекательности, что первая любовь не выдерживала с ним никакого сравнения. Ая мысленно застонал и постарался не думать о проклятом гайдзине.
Сон не заставил себя ждать.

Пансион для мальчиков был расположен в живописном месте старой Англии, в замке, выстроенном еще при Тюдорах. Неоднократно переходивший в течение всей британской истории из рук в руки, замок в начале века пришел в полное запустение и так и разрушался бы порывистыми ветрами, если бы не Сайрус Кроуфорд. Увидев это место на высоком берегу реки, окруженное лесами и полями, он влюбился в него и выкупил развалины. Десять лет ему понадобилось, чтобы восстановить замок во всей красе. По истечении этого срока величественное здание за высоченной крепостной стеной радовало глаз так же, как и три столетия назад, только на флагштоке теперь красовалась не красно-белая роза, а черный ворон на зеленом поле. Ая увидел это знамя издали, еще подъезжая к замковым воротам. Оно навевало грусть, ведь, поступив в пансион, он простился с домом и горячо любимой сводной сестренкой. Теперь Фудзимии предстояло жить в окружении совершенно чужих людей.
Правда, нынешний владелец и директор пансиона, мистер Брэд Кроуфорд, проявивший большое участие к судьбе мальчика, очень желал видеть его среди своих учеников. Сам Ая еще не встречался с этим человеком, но уже надеялся, что его отеческая опека поможет ему продержаться все эти годы вдали от семьи.
Ворота захлопнулись с тихим стуком, привратник, рыжий парень с заплетенными в косу волосами и в зеленом сюртуке, ловко защелкнул огромный замок и подмигнул мальчику. Усмешка у него была преглумливая.
С сильно бьющимся сердцем Фудзимия ступил на мощеный двор.
Во дворе гуляли ученики, все как один одетые в школьную форму – кремовую рубашку, украшенную кружевным жабо, панталоны темно-синего цвета длиной чуть ниже колена и короткую курточку. Мальчики были разного возраста, причем среди них почти не было альф, зато было на удивление много омег. Ая с облегчением вздохнул – одной причиной для волнений стало меньше, ведь он еще плохо понимал, как строить отношения с чужими людьми других полов.
Из ворот замка вышел мальчик – намного младше Фудзимии, но очень хорошенький, темноволосый и синеглазый. Ая не сумел определить его пол. Мальчик сдержанно поздоровался и позвал новичка с собой.
Фудзимия поднялся по лестнице на второй этаж, и тут маленький провожатый невозмутимо кивнул и распрощался с ним, оставив его переминаться с ноги на ногу перед закрытой дверью. Ая помедлил, но потом все же толкнул дверь и робко вошел. Он попал в большой светлый кабинет, в котором были огромный письменный стол, шкафы, уставленные книгами, козетка и диван. За столом сидел молодой человек, темноволосый и гладко выбритый, его глаза скрывались за стеклами очков. Он был одет в щегольской костюм темно-серого цвета, указательный палец на его левой руке украшал перстень с квадратным рубином. А еще от него умопомрачительно пахло альфой.
От этого запаха у мальчика поджались пальцы на ногах. Предвкушение чего-то сладкого и запретного сдавило ему горло, он закашлялся, и человек за столом поднял голову.
- Ая Фудзимия? – спросил он глубоким низким голосом. Ая только беззвучно кивнул в ответ.
- Чудесно! А я – мистер Кроуфорд.
Ая поклонился как можно любезнее, силясь скрыть охватившее его волнение.
- Подойдите ко мне, мистер Фудзимия! – Кроуфорд встал со своего места и вышел к Ае, на его лице сияла улыбка, показавшаяся мальчику немного натянутой. Фудзимия подошел, и мистер Кроуфорд тут же обнял его, зарывшись рукой в волосы, и задержал немного дольше, чем этого требовал этикет. Ая и сам был рад уткнуться лицом в кроуфордовский жилет, тем более что пах этот альфа просто умопомрачительно. Мальчик вдохнул этот запах и прикрыл глаза…
И очнулся от резкого голоса:
- Фудзимия! Вы снова изволили замечтаться! После урока я жду вас у себя в кабинете!
Вздохнув, Ая поднял глаза на разгневанного мистера Кроуфорда, стоящего прямо перед его партой и полыхающего взглядом из-под тонкой золотой оправы. Ни за что на свете Фудзимия не хотел причинять этому человеку неприятности, но почему-то все время получалось, что именно этим он и занимался.
После окончания занятий Ая поднялся наверх. Он снова стоял перед закрытой дверью, и волнение молоточками колотило в его взмокшие от пота виски. Мальчик неловко постучал и вошел, не дожидаясь ответа. Кроуфорд стоял лицом к окну. Пиджак он снял и повесил на спинку кресла. Рукава белоснежной рубашки были засучены, обнажая сильные красивые руки, узел галстука ослаблен и верхняя пуговица расстегнута. Мистер Кроуфорд имел весьма раздраженный вид, и Ая на мгновение почувствовал, что ему трудно дышать.
- Вы знаете, какие претензии я к вам имею, – заявил директор.
- Да, сэр, - шепнул Фудзимия.
- Громче, я не слышу, что вы там такое бормочете! – резко бросил Кроуфорд.
- Да, сэр! Вы совершенно правы, сэр! - ответил Ая громко.
- Вы постоянно отвлекаетесь, это непростительно! Мне придется наказать вас! Спустите панталоны и обопритесь о столешницу!
Ая на подгибающихся ногах побрел к столу. Проходя мимо Кроуфорда, он почувствовал на себе его взгляд – взгляд был торжествующим. Фудзимия взялся за пояс панталон и спустил их вниз, оставшись в одних трусах. Он кинул на директора умоляющий взгляд, но тот не обращал внимания на ученика и только постукивал пальцами по столешнице, устремив скучающие глаза куда-то мимо Аи. Тогда мальчик вздохнул, и трусы последовали за брюками. Неловко развернувшись и путаясь в наполовину снятой одежде, Ая оперся руками о полированное дерево и замер, слегка нагнувшись. Воображение рисовало ему, как нелепо он выглядит в такой ситуации. Стыдно было до слез.
Теплая рука дотронулась до поясницы и с силой надавила, заставив Фудзимию прогнуться и непристойно отставить задницу. Потом эта же рука по-хозяйски огладила Аины ягодицы, сводя и разводя их, омега вцепился в столешницу, и тут на него обрушился первый удар. Он не испытывал ни малейшей боли, вместо этого к заднице прилила кровь, вызывая жар и сильнейшее возбуждение. Ая топтался на месте, переминаясь с ноги на ногу, и тихонько поскуливая, ему так хотелось, чтобы Кроуфорд отбросил розгу и провел рукой между его ягодиц, там, где уже выделилась смазка и все было готово для получения обоюдного удовольствия, но нет – господин директор методично продолжал экзекуцию. Омега с удивлением почувствовал слезы обиды на своих щеках и проснулся.
Он лежал на диванчике, в комнате больше никого не было. Ая с трудом поборол желание подрочить тут же под одеялом, сполз на пол и отправился в душ. Член стоял, эрекция была почти болезненной. Задница жаждала прикосновения, и Фудзимия, зажмурившись, скользнул в расслабившееся смазанное отверстие сразу тремя пальцами. Он трахал себя собственной рукой, поддрачивая член и почти плача от чувства неудовлетворенности, постоянно преследующего его. Он растягивал горящий анус, вспоминая засученные рукава Кроуфорда и его шею, белеющую в вырезе рубашки, и наконец, кончил со словами «Проклятый гайдзин!» на устах.
Фудзимия включил воду на полную мощность. Холодные струи хлестали кожу сродни виденной во сне розге, и Ая, поморщившись, решительно отогнал прочь соблазнительное видение о Кроуфорде. Фудзимия тщательно вымылся и почувствовал себя лучше, словно чистая холодная вода вымыла дочиста не только тело, но и мысли и самую душу. Пришла пора действовать - начиналась последняя миссия, ради которой Фудзимия и жил все эти годы. Он знал, что справится. Не может не справиться.

[алиса777]

5

Вайсс не требовалось много слов, чтобы понять друг друга. Все было ясно и так, сегодня Такатори Рэйдзи должен умереть.
Когда команда в пламени пожара ворвалась в офис «Независимой партии», неся с собой гибель и разрушение, премьер-министр уже покончил с непутёвым младшим братом. Рэйдзи раздал все долги, теперь никто не мог помешать ему построить для своей родины именно то будущее, о котором он мечтал уже давно и к наступлению которого так тщательно готовился, не щадя чужих жизней. Теперь будущее лежало перед ним, словно завоёванный приз — приди и возьми! Разгромленную команду Вайсс Такатори вообще не считал за помеху, поэтому столкновение с этими юнцами теперь, в ту минуту, когда он уже примерял на себя лавровый венок победителя, вывело Рэйдзи из себя. Он позволил себе потерять контроль настолько, что пустился в бегство. Он бежал наверх, туда, где оставались люди, способные защитить его — к Шварц.
Задыхаясь от подступавшего к горлу страха, премьер-министр толкнул дверь, за которой сидели те, кого, как он думал, он держал на коротком поводке.
Что-то было не так.
Тела охранников, лежащие на полу, красноречиво свидетельствовали о бунте и предательстве.
Но еще больше, чем мёртвые боевики, сказали глаза четвёрки паранормов. В них не было ни малейшего намёка на уважение и готовность подчиниться приказу, на которые, как думал Рэйдзи, он имел право рассчитывать.
- Что это значит? - воскликнул премьер-министр, - меня хотят убить, защитите меня!
- Простите, мистер Такатори, но у нас больше нет причин вас защищать, - улыбка Кроуфорда, словно приклеенная к невозмутимому лицу, внезапно вызвала у Рэйдзи тошноту.
- Почему? Разве штаб-квартира прислала вас не для того, чтобы меня защищать?
- Вы посмотрите на него! Ты же первый отказался от наших услуг, назвал нас шпионами, запер здесь. А теперь, стоило запахнуть жареным, так просишь помощи?
Премьер-министр сжал зубы. Тошнота становилась непереносимой. Как смеет этот чертов рыжий немец, вызывавший раздражение ещё со времени гибели Оки, разговаривать с ним в подобном тоне!
- Я получил контроль над Японией! Я выполнил требования штаб-квартиры! - крикнул Такатори.
Кроуфорд пожал плечами и вышел из комнаты. Остальные последовали за ним, оставив премьер-министра в одиночестве. Только Наги напоследок обернулся и надменно проронил:
- Мы с вами мыслим слишком по-разному.
- Они сдали меня, эти ублюдки, - прошептал Такатори, холодея, - я выполнил все условия сделки, а они меня сдали, как будто я им больше не нужен!
Рэйдзи кинулся прочь, в коридор, надеясь на боевиков своей партии, уже прошедших крещение огнём. Они должны были остановить тех, кто так жаждал его смерти, ведь врагов было всего четверо.
Эти проклятые мальчишки из цветочного магазина, один за другим, выходили сражаться лицом к лицу с его охраной и побеждали, и кольцо преследования сжималось вокруг Такатори, словно удавка. Даже в тот момент, когда Сюити наставил на него пистолет и дуло темным провалом глянуло Рэйдзи прямо в глаза, он так не боялся. Тогда он был уверен, что брат не посмеет выстрелить первым, что будет ждать своей очереди, как это положено хорошим парням в кино. Вот только, по мнению Рэйдзи, Сюити не был хорошим парнем. Он был просто слабаком, замахнувшимся на старшего брата из чувства зависти и ревности, неудачником, а такие обычно не доживают до конца сценария.
Но эти мальчишки, эти убийцы были выращены на погибель Такатори, и он кожей чувствовал их ярость и холодную решимость.

Теряя охрану — одного бойца за другим, Рэйдзи проскользнул в свой кабинет и снял с подставки катану. Его затуманенное сознание с восторгом приняло решение биться честным холодным оружием, ведь он свято верил в истинность и праведность своей цели. Именно он, Такатори Рэйдзи, должен был выйти победителем из последней схватки, и самурайский древний клинок напьётся крови его смертельного врага. Пожар преследовал Такатори по пятам, захватывая этаж за этажом и гудя в лестничных пролётах. Высота здания сыграла свою роль, создавая прекрасную тягу, так что пламя ревело, с упоением пожирая всё, что может гореть.
Враг ждал на верхней вертолётной площадке здания, откуда Рэйдзи планировал беспрепятственно улететь.
Он кинулся на премьер-министра, и был удивлён, встретив отпор.
При виде его раздосадованного лица Такатори расхохотался.
- Ты действительно думаешь, что у тебя хватит мастерства убить меня? Кто ты?
- Я Ран, сын Фудзимии, которого ты ложно обвинил и убил!
- Фудзимия? Не знаю такого, - Рэйдзи удачно нанёс удар и оттеснил врага, толкнул его и некоторое время любовался, как тот барахтается на бетонном полу, силясь встать, - хотя, если припомнить... Теперь я вспомнил. Тот банкир. Ты охотишься за мной по такой смехотворной причине?
- Может быть, для тебя они не более, чем насекомые, но мы были счастливой семьёй!
Казалось, что упоминание об отце придало его сыну силы. Он снова и снова атаковал, но все его попытки не могли разбить оборону, выстроенную Такатори. Наконец, сильный удар отбросил Фудзимию на несколько метров от его противника, и над омегой сомкнулось пламя пожара.
- Мой транспорт прибыл, - усмехнулся Такатори, заслышав гул спускающегося вертолёта.
Сверху с борта упала верёвочная лестница, и Рэйдзи уже протянул руку и схватился за неё, но тут пламя расступилось, и из него выбежал Ран Фудзимия. Только почувствовав в своей груди клинок, Рэйдзи понял, что это действительно конец. Он выпустил из рук лестницу и осел наземь.

- Ну и зачем ты нас сюда приволок? - ворчал Шульдих.
Кроуфорд не отвечал — он стоял у самого парапета и внимательно смотрел на две фигурки, мечущиеся по объятой пламенем крыше. Шварц находились на вершине единственного в округе здания, чья высота превышала офис Независимой Партии. Фарфарелло с видом знатока наблюдал за разворачивающимся, словно на сцене, действием и отпускал шуточки, Наги откровенно зевал, а Шульдих, разозлённый долгим подъёмом на последний этаж, нарывался на ссору.
Кроуфорд никак не реагировал, пока не увидел, что плотная фигура премьер-министра упала, вертолёт улетел, а четвёрка Вайсс беспрепятственно покинула здание.
- Тебе так сдался этот омега? - бушевал между тем телепат, - так пойди и завали его! А хочешь, я тебе его приведу? На поводке?
- Умолкни, и не суди о том, чего не понимаешь, - осадил его оракул, - эти ребята ещё сыграют свою роль, когда потребуется. Они нужны нам, и наши жизни связаны. Если хоть кто-то из них погибнет, не видать нам нашей цели.
- То есть, ты хочешь сказать, что тебя вовсе не интересует некий омега? - ехидно спросил Шульдих, - тот, что так красиво скакал сейчас по крыше, пытаясь грохнуть нашего бывшего клиента?
Кроуфорд тяжело вздохнул и поглядел на телепата, как мать на неразумное дитя.
- С чего ты взял, что он меня интересует? - с нажимом сказал он.
- Ладно, - пожал плечами Шульдих, - я просто спросил. Что, мы уже можем идти? Уже как-то есть хочется, да и отдохнуть не мешало бы...
- Не сегодня-завтра прибудут Старейшины, - сквозь зевок сообщил Наги, - я бы хотел хорошенько выспаться перед этим.
Времени на всё не хватало катастрофически. Нужно было встретить Санрюдзин, а также сделать всё, чтобы обеспечить проведение Ритуала, ради которого Старейшины и пожаловали из далёких Альп.
Сам оракул в действенность Ритуала не верил, поскольку фанатиков не уважал и опасался, а Санрюдзин как раз и принадлежали к самым оголтелым. Тем не менее, его собственная цель до поры до времени требовала от него послушания, и он с готовностью подчинялся.

[алиса777]

6
«Ani museum» поистине впечатлял своим видом. Глядя на маяк со стороны, никто не смог бы сказать, насколько большие помещения скрывают эти стены. Кроуфорд едва не присвистнул как мальчишка, когда зашёл внутрь и окинул взглядом эти огромные залы.
- Во размахнулись Санрюдзин, - хмыкнул Шульдих, проследив взглядом за задранным к потолку подбородком оракула, - такие хоромы, и все ради одного ритуала. Неужели они действительно считают, что этот бред сработает?
- Они готовились к нему полвека, - усмехнулся Брэд и зашагал вдоль стен, только что покрашенных и ещё источающих запах свежей побелки. Царящий в помещении хаос заставил оракула усомниться в том, что отделку успеют закончить в срок. Почти половина стен ещё щетинилась лесами. Витрины с экспонатами, художественно сдвинутые на середину зала, затрудняли проход. Рабочие копошились у сводчатых окон и ползали под ногами, циклюя паркет, частью ещё заляпанный побелкой. Пару раз оракулу пришлось подпрыгнуть, высоко поднимая ноги, чтобы пропустить всецело сосредоточенную на работе девчонку в косынке и рабочем комбинезончике.
Отвлёкшись на миниатюрную японку, с энтузиазмом драившую пол, Кроуфорд зацепил носком лакированного ботинка ведро. Оно с жестяным грохотом повалилось на пол, разбрызгивая воду. Брэд чертыхнулся, отряхивая изгвазданные брюки и, подняв голову, упёрся взглядом в собранную в нише диораму.
Диорама представляла собой какую-то сцену из жизни древних людей. Надпись, покрытая тонким слоем известковой пыли, оповещала, что это сцена завоевания Восточных Земель вождём одного из арийских племён, начало "Drang nacht Osten"*. Несмотря на то, что её пытались уберечь от пыли, занавесив куском ткани, рабочие быстро сумели пристроить древних людей к делу. В руках центральной фигуры, этого самого арийского вождя, вместо копья торчала метла, а некий омега сидел, пригорюнившись, над пластиковым ведром яркой розовой расцветки. Брэд оценил юмор строителей и хотел уже идти дальше, но, всмотревшись пристальней, остался на месте. Арийский вождь был изображён могучим воином-альфой в кожаных, с нашитыми на них бронзовыми бляшками, доспехах. Он словно только что сошёл с остановившейся чуть поодаль колесницы. Вождь стоял, широко расставив ноги, и в левой руке держал вышеупомянутую метлу, а в правой сжимал косу стоявшего перед ним на коленях омеги. Волосы были покрашены в необычный, тёмно-красный цвет. Омега застыл у ног вождя, склонив голову. Височное украшение из чеканных бронзовых пластинок, свесившись вперёд, не давало разглядеть его лица, но почему-то Кроуфорду показалось, что в глазах омеги стоят слёзы.
Судя по одежде, украшенной роскошной вышивкой, омега был знатен и богат. Упавшая с его головы рогатая шапочка с очень узкой и высокой тульей лежала почти под ногами завоевателя. За спиной омеги толпились странно, но пышно одетые беты с испуганными лицами, черты которых несли на себе явный отпечаток азиатского происхождения.
- Интересно, - задумчивый голос Шульдиха, прозвучавший неожиданно у самого уха, отвлёк оракула от созерцания необычной сцены, - кого-то этот парень мне напоминает. Кроуфорд, ты не можешь подсказать, кого именно?
- Не знаю, о ком ты, - пожал плечами оракул, – но это забавно. Представляю, что сказал бы этот вождь с метлой, если бы узнал, как именно будут трактовать его столкновение с инородцами. Надо же! Завоевание Восточных Земель! Нашим старцам не откажешь в любви к ненужному пафосу!
- Ты, отщепенец, считаешь проявление нашего арийского духа ненужным пафосом? – немедленно завёлся телепат, - конечно, где американцам, лишённым собственной истории, понять все его величие! Но это же, мать его, торжество арийской расы! Ты что, думаешь, это одни полудикие скотоводы отобрали у других овец и омег? Не-е-е-ет, это бремя белого человека, которое мы и несём до сих пор. Вот как здесь, в Токио!
- Иногда я не понимаю, шутишь ты или говоришь серьёзно, - ответил Кроуфорд, оторвал взгляд от диорамы и зашагал к выходу.
- Ну-ну! – процедил Шульдих, гостивший в сновидениях оракула каждую ночь, - думаешь, сбил меня со следа? Стало быть, этого парня ты не знаешь? Так я помогу! Начальству грех не помочь!

[алиса777]

Вождь рода Лесных Охотников, Брэд по прозвищу Провидец, не привык, чтобы омеги стояли перед ним в подобной независимой позе. Однако парень, закрывающий собой от его взгляда кучку оборванных и понурых людей, вызывал смесь самых разных чувств – от досады до восхищения. После стольких дней отступления по болотам, в борьбе с голодом и усталостью, он не казался загнанным в ловушку и отчаявшимся. Напротив, он стоял прямо, выпятив грудь и скрестив на груди руки, и смотрел куда-то в середину лба Брэда.
- Чего ты просишь? Повтори, я не расслышал, - издеваясь, проговорил вождь.
Он сидел на лавке в просторной хижине, на почётном месте у очага, попирая ногами небрежно брошенную на пол медвежью шкуру, и в его руке, украшенной медными браслетами, был зажат бронзовый чекан – символ власти. Грудь Провидца отягощали связки волчьих и кабаньих клыков вперемешку с орлиными перьями, чёрные волосы, разделённые на продетые в медные трубочки прядки, гривой рассыпались по мощным плечам. Вождя окружали покрытые боевыми шрамами старики, седые и кряжистые.
Омега стиснул челюсти и вызывающе выставил вперёд подбородок.
- Я прошу взять моих людей, - видно было, как юнец перебарывает собственное упрямство, пытаясь быть почтительным.
- Зачем мне кучка бесполезных омег с детьми? Их придётся защищать от врагов и кормить. Ты не думаешь, что Рейдзи, напавший на ваш род, придёт сюда за вами? Что ты можешь предложить мне такого, чего у меня нет?
- Мы долго шли сюда, - омега по-прежнему не собирался опускать взгляд, - мои люди гибли от ран, тонули в болоте. Нас преследовали по пятам, на моих родовых землях теперь живут враги, их греет огонь моего очага, и поит вода моих родников. Духи моих предков от скорби опустили головы и боятся поднять глаза на солнечный свет. Посмотри на моих людей, вождь!
К своему удивлению, Брэд поддался этой пламенной речи и взглянул на тех, кого так горячо отстаивал этот раздражающий юнец. Под перекрёстными взглядами старейшин пришедшие изгнанники выпрямились, последовав примеру своего вождя. От Провидца не ускользнуло, что детей предусмотрительно заслонили те, кто постарше и посильнее. Люди сбились в круг, закрыв собой более слабых. По упрямо сжатым челюстям, по хмурым лицам читалась упорная решимость биться насмерть.
- Каждый из них может держать в руках оружие, даже омега, - сказал юнец, и в голосе его звенела гордость, - мы не станем обузой для твоего рода. Мы молодые и сильные, даже дети, которые выжили, несмотря на трудный переход. Неужели тебе не нужны воины, охотники и молодые омеги?
Провидец пристально посмотрел на говорившего. Омега, тонкий и гибкий, как молодая осинка, раздувал ноздри, стискивал челюсти, и за его спокойствием более опытный альфа без труда угадывал отчаянное волнение. Хотелось схватить мальчишку за длинные, необычного цвета волосы и пригнуть к земле, чтобы он, наконец, смиренно признал превосходство старшего.
- Ладно, я возьму кое-кого, но не всех, - вождь поднялся с места и подошёл к изгнанникам. В глазах омеги загорелся огонёк надежды.
Между тем Провидец гоголем расхаживал между чужаками. Те жались, пряча лица, смущаясь и негодуя, когда он останавливал на ком-то из них пристальный взгляд и пробовал пальцем крепость мышц или гладкость кожи. Оборванные, истощённые люди явно не выдерживали сравнения с обитателями посёлка. Те толпились снаружи, по ту сторону загородки, заглядывали в щели и громко обсуждали происходящее.
- Ну что? – не выдержал омега, - ты сделал выбор?
Брэд важно кивнул и указал на юного омегу, ещё не вошедшего в возраст мужания. Тот заметил взгляд и юркнул за спину старшего товарища.
- И всё? А как же остальные? – возмутился юный вождь.
- А зачем они мне? – невозмутимо возразил Провидец. – Вот этот омега – вполне хорош, будет согревать моё ложе. Только отмыть его хорошенько да подкормить. А вы все можете проваливать обратно. Думаю, Рэйдзи примет тебя в свою постель.
Омега сжал кулаки, и на какое-то мгновение Брэд решил, что он сейчас вцепится ему в горло. Но парень сумел себя обуздать и разжал пальцы.
- Чего ты хочешь, Провидец? Есть что-то, могущее тебя уговорить?
- Не знаю, - протянул Брэд, бесцеремонно разглядывая наконец-то опущенную голову, - подумай!
- У меня ничего нет, кроме себя самого, - проронил омега, - я могу предложить только себя.
- Что ж, сделай это, - ухмыльнулся Провидец, - а я подумаю, стоит ли соглашаться.
Мальчишка постоял, кусая губы и опустив голову вниз, а потом встал на колени перед Брэдом. Он медлил, и эта борьба с самим собой ещё больше разжигала вожделение Провидца.
- Возьми меня, только прими моих людей, - наконец тихо сказал омега.
- Что? Не слышу, повтори громче!
- Возьми меня! – послушно повторил тот.
- Хорошо, - одобрительно усмехнулся Брэд и, не обращая внимания на горестный ропот в толпе чужаков, взял юнца за подбородок. – Как тебя зовут?
- Ая, - ответил он, пристально глядя в глаза теперь уже своему вождю.
- Ая… Ты девственник, Ая?
- Да, ведь я сын вождя! – омега залился краской, то ли от стыда, то ли от гнева.
- Все вон, кроме жреца, - скомандовал Брэд, - сейчас проверим, правду ли ты говоришь, Ая, сын вождя.
Когда хижина опустела, Провидец велел Ае раздеться. Омега неохотно избавился от штанов и рубахи, и Провидец внимательно осмотрел гибкое сильное тело. Действительно, чужих меток на нём не было.
- Неужели ты так и не помечен? Странно, у тебя не было течек? То-то ни один род до сих пор на тебя не польстился! - усмехнулся вождь.
- Были, конечно, но я хорошо владею оружием, и пускаю его в ход, не задумываясь, - резко сказал Ая.
- Наклонись и обхвати руками щиколотки, - велел Брэд.
Омега покраснел и послушно выполнил приказ. Жрец, до той минуты неподвижно сидевший в углу, встал и подошёл к омеге.
- Шульдих, проверь его девственность, - у Провидца дрожали руки, он сам с наслаждением сделал бы то, что по обычаю ему пришлось поручить рыжему пройдохе, уж больно аппетитно сейчас выглядел омега, наклонившийся и предельно раскрытый.
Жрец попытался просунуть палец в анус склонённого омеги.
- Ай! Он девственен, вождь! Я не могу даже палец пропихнуть, так он зажимается!
Ая зашипел. Провидец в мгновение ока отпихнул жреца в сторону и протянул руку к манящей омежьей заднице. Анус был так узок, а Ая ещё так неопытен, что все попытки проникнуть внутрь были обречены на неудачу. Вождь несильно шлёпнул омегу по ягодице. Сфинктер дёрнулся, расслабившись и тут же сжавшись. Брэд повторил попытку, одновременно со шлепком просовывая палец. Ая выдохнул, глаза его были закрыты, а рот приоткрылся и расслабился. Жрец мазанул куском нутряного жира между ягодиц омеги, облегчая проникновение. Вождь зарычал на него, отгоняя подальше от своей добычи, уж больно долго и тщательно Шульдих проделывал эту процедуру. Жрец обиженно отскочил, и Провидец уже предвкушал момент, как введёт свой член внутрь этой умопомрачительно горячей задницы, как вдруг реальность поплыла грязными потёками, и Кроуфорд проснулся, сжимая потными ладонями нестерпимо ноющий член.

- И долго ты собираешься заниматься мазохизмом?
Шульдих с интересом глянул оракулу в глаза и откусил кусок сэндвича.
- Что, прости? – переспросил Кроуфорд.
- Я говорю, страдать от недотраха ты долго собираешься? Может, всё-таки стоит его завалить?
- И как ты себе это представляешь? – поинтересовался оракул, выуживая из кастрюльки сосиску. – Заявиться к ним на базу, в этот их магазинчик – а, кстати, их уже там нет, - и сделать Фудзимии предложение, от которого он не сможет отказаться?
- О! Кроуфорд, ты гений! Тебе этого никто не говорил? Только придумай, что можно ему предложить, и все дела!
- И что бы это могло быть?, - пожал плечами Брэд.
- Тогда завали его прямо на миссии, - подхватил телепат, - а то я вынужден смотреть на твою кислую физиономию и переживать. Какого чёрта, Кроуфорд! Возьми его и трахни, наконец!
- Возможно, позже, - проговорил Брэд, - после того, как наши дорогие старцы соединятся со своим демоном. Правда, не совсем так, как они себе запланировали.
- Ты что-то видел? – встрепенулся Шульдих.
Оракул кивнул.
- Да, есть вариант приемлемого для нас развития событий. При нём Вайсс выступают на нашей стороне.
- Да что они могут, эти слабаки! – фыркнул телепат.
- Немногое, - согласно кивнул Кроуфорд, - но их присутствие станет именно той каплей, что перетянет чашу весов. Поэтому разговор по душам с Фудзимией я отложу на потом.

Комментарий к части
*"Drang nach Osten" - "Натиск на Восток", возникшая еще в раннем средневековье германская экспансионистская концепция колонизации восточных земель, первым проводником которой стал Карл Великий (742-814).

[алиса777]

7
Ещё издали Ая почувствовал напряжение, исходящее от толпы людей, захваченных одной-единственной идей. Он побежал в этом направлении, в башню, на самый её верх. По дороге ему попадались какие-то вооружённые люди, пытавшиеся помешать, но Фудзимия расправлялся с ними, даже не замечая этого. Всё его сознание было подчинено одной цели – найти сестру. Ая ощущал себя каким-то мистическим существом, наполовину ангелом, наполовину демоном. Казалось, что пули отскакивают от его тела, словно он был заговорённым и не мог умереть. Только не сейчас, не сегодня, когда он ещё не исполнил своё предназначение. Фудзимия летел по коридору, оставляя за собой мёртвые тела. Его катана пробудилась и пела, и никто из тех, кто слышал её песню, не мог остаться в живых.
Наконец Ая добрался до главного зала. Неподвижная фигурка девушки, распростёртая на алтаре, приковала к себе его внимание. Трое стариков, стоящих рядом, не ожидали, что столкнутся с подобной яростью. В мгновение ока сталь рассекла пополам одного из них. Сбежавшейся на крики Санрюдзин охране удалось оттеснить жаждущего возмездия Абиссинца, но ему на помощь подоспели остальные Вайсс.

Кроуфорд дожидался появления своего постоянного противника с невозмутимостью на лице и безумной жаждой в сердце. Он приветствовал бы его с распростёртыми объятиями, но позволил себе лишь ухмыльнуться.
- Мы знали, что вы придете, - сказал он.
- Верните нам мою сестру! - потребовал Абиссинец.
- Ещё чего! Она нужна нам самим, - пожал плечами Шульдих, и оракул с подозрением уставился на телепата — во взгляде Шульдиха он заметил скрытое веселье.
- Другими словами — придите и возьмите, если сможете? - проронил Ёдзи. - Мы так и поступим!
- Я буду сражаться с тобой! - решительно заявил Фудзимия и, подняв катану, шагнул навстречу Кроуфорду.
Вайсс и Шварц рассеялись по залу, ведя каждый свой бой, но Брэд уже не смотрел на них. Он был всецело сосредоточен на том, чтобы не заиграться самому и не пасть от стали, то и дело рассекающей воздух возле его лица. Тем более, что Абиссинец не стал дожидаться, пока оракул достанет пистолет.
Мало-помалу Кроуфорд начал уставать, и его реакция притупилась. Он с тревогой ожидал то роковое мгновение, за которым судьба давала ему шанс на выживание, и, наконец, оно настало, благодаря усилиям Наги, который старался избавиться от Хидаки и Цукиёно, попеременно впечатывая их в стены.
Телекинетик перестарался, и огромное здание пошло трещинами и стало оседать.
Когда всё начало рушиться, и бетонные перекрытия Башни стали падать вниз, Кроуфорд изловчился и мощным ударом отправил Фудзимию в нокаут. Потом он подхватил обмякшее тело и бросился вниз, в воду. Мимо летели куски арматуры, стены осыпались в воду целыми блоками. Оракул только крепче прижимал к себе не сопротивляющегося Абиссинца.
Удар о воду вышиб из Кроуфорда дух. Он на мгновение потерял сознание, но успел прийти в себя прежде, чем вода попала бы в лёгкие. Брэд мощным толчком отправил своё тело вверх. Вынырнул и закашлялся, хрипя. Ая болтался в его руках, как тряпичная кукла. Встревоженный оракул поморщился – приводить Абиссинца в чувство было некогда. У виска просвистел обломок бетонной стены и плюхнулся в воду совсем рядом, следующий кусок мог с лёгкостью оборвать их жизни. Кроуфорд решительно поплыл к берегу, таща за собой Фудзимию. Он невольно улыбался, думая о том, как разозлится Абиссинец, когда узнает, кому он обязан своим спасением.
Злой и голый омега фигурировал в его недавнем видении, и это было так мило, что Брэд был согласен, чтобы его немного поругали.
Однако после долгого барахтанья в холодной воде, когда стало ясно, что речь идёт о жизни и смерти, благодушие оракула дало трещину. До берега было довольно далеко, и сил у Кроуфорда оставалось в обрез. Костюм намок и тянул на дно. Брэд кое-как, перехватывая голову Фудзимии, так, чтобы он не захлебнулся, сумел избавиться от пиджака и скинуть ботинки, но это помогло мало. Ко всему прочему он начал замерзать, и с ужасом чувствовал, что конечности скоро онемеют окончательно. Привыкший работать сугубо рационально мозг отказывался искать другое решение, выдавая в качестве единственного выхода мысль – избавиться от ноши и плыть в одиночку. Но Кроуфорд предпочёл бы обезуметь, нежели послушаться разумного совета.
Оракул не мог сказать, чем закончится сегодняшняя ночь – будущее было настолько эфемерно, что на него могла повлиять любая мелочь. Количество вариантов возможного исхода не поддавалось никакой оценке. Кроуфорд не хотел умирать, тем более сейчас, когда обрёл, наконец, свободу, к которой шёл не один год.
На мгновение Брэд потерял сознание и погрузился лицом под воду. Вода, хлынувшая в носоглотку, заставила его закашляться и поднять голову. Впереди темнел берег. Кроуфорд грёб из последних сил, таща за собой бесчувственного Фудзимию. Последние метры дались особенно тяжело.
Когда босые ступни коснулись острой гальки, оракул уже не чувствовал своих ног и рук. Он выполз на берег и вытянул за собой намокшее тело Абиссинца, и лишь после этого позволил себе рухнуть на землю. Холодные волны бились о ступни, словно подталкивая Брэда вперёд. Он, кряхтя, подтянулся на локтях и заглянул в лицо лежащего навзничь Аи.
Очки где-то потерялись, видимо, их смыла вода, и оракул едва мог разглядеть черты бледного лица.
Он не услышал дыхания, и сердце сжалось от страха. Торопливо вспоминая, как делать искусственное дыхание, Кроуфорд для начала повернул голову омеги на бок. При этом рациональная часть его сознания саркастически насмехалась над банальностью происходящего.
Оракул, однако, решительно отмёл прочь рефлексию, готовый на совершение какой угодно глупости ради собственного счастья.
Искусственное дыхание не понадобилось. Фудзимия начал кашлять, выхаркивая воду, и Брэд облегчённо вздохнул.
Омега выглядел более чем плачевно – даже лишённый очков, Кроуфорд видел это. Спутанные грязные волосы прилипли к лицу, губы посинели и потрескались, а под глазами залегли тени.
Фудзимия с усилием приподнялся на локтях.
Боль во всём теле лучше всего прочего доказывала ему, что он жив. Это было невероятно, но вместе с радостью от простого и такого увлекательного процесса дыхания на Аю навалилась тревога за жизнь остальных.
Почему-то то, что он увидел перед собой Кроуфорда, его не удивило, как будто подсознательно он ожидал именно этого. Искреннее возмущение, что противник и здесь сумел его обойти, вытащил из морских глубин только для того, чтобы в очередной раз показать своё превосходство, придало Фудзимии силы.
- Кроуфорд… Где… где все? И какого… , - хрипло сказал Ая, но кашель помешал ему выразить своё возмущение.
Оракул словно не слышал его. Брэд с усилием приподнялся и потянулся вперёд. Ая следил за ним, как заворожённый. Кроуфорд неуверенно, словно против воли, коснулся рукой щеки омеги, убирая с его лица волосы, да так и остался, в позе неудобной и неустойчивой.
С трудом переводя дыхание, Фудзимия смотрел на лицо оракула, лишённое привычного выражения надменной снисходительности, словно вместе с очками морская вода смыла некую маску записного злодея, призванную прятать его истинные эмоции. В открытых глазах Брэда омега видел надежду, одиночество и боль, а ещё – мольбу, и Ая не мог и не хотел отталкивать подобные чувства.
Глядя в глаза бывшему врагу, Фудзимия поднял руку и накрыл его ладонь своей, легонько сжав.
Почувствовав пожатие, Брэд неверяще охнул. Силы оставили его мгновенно, будто из тела разом выкачали кровь, и оракул рухнул на зашипевшего от неожиданности Аю. Кроуфорд упал и остался лежать, почти потеряв сознание и ощущая только лёгкое, как пёрышко, прикосновение к своим волосам. Он удовлетворённо улыбнулся и позволил векам сомкнуться. Последнее, что он почувствовал, было бережное объятие, не дающее расслабленному телу откатиться прочь от Фудзимии.
В таком, как после выразился Шульдих, романтическом положении их и нашёл Наги, деловито собирающий по берегу измученных, но живых товарищей.

[алиса777]

Эпилог

Брэд Кроуфорд, губернатор, а на деле некоронованный король Ямайки, опустил подзорную трубу – каравеллу, на всех парусах шедшую к гавани, уже можно было легко разглядеть невооружённым глазом. Вид из окна на пролив открывался великолепный, и Кроуфорд с удовольствием постоял так ещё некоторое время, наблюдая, как на «Святой Изольде» спускают парус, и как от пузатого борта отваливают шлюпки, гружённые живым товаром.
Отдав чернокожим рабам некоторые распоряжения для встречи долгожданного гостя, Кроуфорд в нетерпении расхаживал по залу, нервно поправляя то кружевные манжеты, выглядывающие из рукавов парчового камзола, то шитый золотом шарф, завязанный мягким узлом вокруг шеи. Наконец, его терпение было вознаграждено – в дверном проёме показалась знакомая подтянутая фигура в сопровождении двух пыхтящих матросов, волочащих крепкий дубовый сундук. Матросы поставили сундук возле окна, поклонились и, повинуясь скупому жесту своего капитана, оставили хозяина и гостя наедине.
- Здравствуй, давно не виделись! – сказал Кроуфорд, исподтишка любуясь гостем.
Утончённый гранд, Ая Руис де Гато-и-Фудзимия, работорговец и пират, одинаково умело управлялся с притороченной к кушаку дагой и со своей горячо любимой «Святой Изольдой». Ничто не выдавало в нём омегу, кроме лёгкого, но неистребимого запаха, замаскировать который не могли ни душистые притирания, ни так любимые на востоке курительные палочки. Губернатор до сих пор не мог взять в толк, как этот красавец заставляет слушаться свою команду головорезов, будучи омегой.
- Приветствую, Кроуфорд!
Фудзимия прошествовал по залу и легко опустился в кресло, водрузив ноги в сапогах на низенький столик. Он небрежно скинул шляпу и остался в повязанном на голове красном, в цвет волос, платке.
- Жарко у тебя, - заметил пират. – Ничего, если я погрешу против приличий?
- Вообще-то здесь тропики, - ехидно сообщил Кроуфорд, сопровождая цепким взглядом каждое движение омеги. Между тем гость невозмутимо расстегнул золотые пуговицы и избавился от бархатного камзола, оставшись в шёлковой рубашке цвета топлёного молока, не обращая внимания на то, что широкий сборчатый ворот сполз набок, обнажив плечо, шею и часть спины.
Бросив одежду на кресло, Фудзимия небрежно указал на сундук.
- Я привёз тебе вина из Малаги, а то в прошлый раз ты поил меня такой дрянью, что я чуть не отдал богу душу!
- Вино? Неплохо! Можем распить бутылку-другую!
На столе уже были накрыты закуски, и Ая переместился туда, наблюдая, как Кроуфорд наливает рубиновое вино в серебряные чаши, украшенные гладко отполированными камнями.
- Я у тебя таких не видел, - сказал он, принимая чашу и трогая пальцем сердолик. – Откуда это?
Кроуфорд пожал плечами.
- Говорят, из Святой Земли. Они дьявольски старые. Ну да бог с ними, пей лучше!
Он сам последовал своему совету и тут же подцепил на двузубую вилку ломоть окорока.
Вино было неплохим, Кроуфорд покатал его на языке, прежде, чем проглотить. Опустошённая чаша настроила губернатора на философский лад.
- Не странно ли, - заметил Кроуфорд, - наши королевства находятся в состоянии войны, а мы с тобой сидим вот так, рядом, и пьём малагу…
- Отнюдь, - отвечал Фудзимия, - наши охотничьи угодья ведь не пересекаются. Кстати, об охоте – я бы хотел получить за свой товар несколько больше, чем мы договаривались.
Кроуфорд вопросительно поднял брови.
- Первосортный товар, - ответил пират на немой вопрос, - свежий, не потрёпанный долгим переходом. Тем более, что мне лично пришлось принимать участие в этой самой охоте, и знаешь – меня ранили!
- Не может быть, - улыбнулся губернатор, - в первый раз слышу, что тебя можно ранить. Разве ты обычный смертный?
- Доказать? – Фудзимия поставил кубок на стол и уставился на Кроуфорда. Улыбка у него была хищной, и по спине Брэда пробежал явственно ощутимый холодок. – Знаешь ли, о чём я мечтал всё это время?
Кроуфорд встал. По какой-то причине он почувствовал собственную уязвимость, и принял почти боевую стойку. Гость тем временем непринуждённо покинул своё кресло и вплотную подошёл к губернатору.
- Ты напрягся, - отметил он ровным голосом, - ты чего-то опасаешься. Не бойся, я не демон. Да и тебе ли бояться нечисти?
- Я не понимаю, - начал Кроуфорд, но пират прервал его на полуслове, обняв одной рукой, а вторую положив ему на член.
- Ты ведь хочешь меня, да, Кроуфорд? Так же давно, как и я тебя хочу? – шепнул он.
Губернатор задохнулся от стиснувшего грудь вожделения. Ая, пристально глядя ему в глаза, сделал шаг назад, снял перевязь, отложив в сторону ножны с дагой, размотал кушак и спустил штаны. Потом повернулся спиной к Кроуфорду и нагнулся. Длинная рубашка задралась, обнажив круглые ягодицы, и рука альфы сама потянулась погладить белую кожу с рыжеватым пушком. Фудзимия оглянулся через плечо и сердито нахмурился, увидев стоящего неподвижно, как истукан, губернатора.
- Чего ты медлишь? Возьми меня, Кроуфорд!
От предвкушения у Кроуфорда задрожали руки. «Вот сейчас, - подумал он, - наконец-то!»
Но вместо того, чтобы подступиться к вожделенному телу, хозяин острова сделал шаг назад и сказал:
- Меня так просто не купишь, Фудзимия.
Последнее, что он услышал, было «Кроуфорд, сдохни!», сказанное очень свирепо.

С воплем «Боже, какой же я идиот!», от которого подскочил на кровати спящий за стенкой Шульдих, Брэд сел, тщетно пытаясь удержать этот соблазнительный сон.
Тело, лежащее рядом, заворочалось.
- Кроуфорд, шине! – прошипел недовольный голос, и с подушки поднялась взлохмаченная голова с яркими красными волосами. – Чего тебе не спится, Тёмная Тварь!
Оракул с облегчением вздохнул и сгрёб Фудзимию в объятия.
- Мне приснилось, что ты предложил мне себя, а я отказался, - нервно хохотнул он.
- Какая же глупость тебе снится, Кроуфорд! Вот уж действительно идиот, - проворчал омега сквозь сон. – Спи уже!
- Ещё чего! Я теперь не успокоюсь, пока ты не повторишь своё предложение!
Тормошить сонного Фудзимию оказалось приятно. Абиссинец ограничился своим коронным «Шине, Тварь Тьмы!», но оракул умел убеждать. Особенно убедительными были его руки и губы. Когда у Аи уже не оставалось сил сопротивляться, последним аргументом, главным по силе убеждения, стал член.
Шульдих в соседней комнате горестно вздохнул и, нахлобучив на голову подушку, попытался отрешиться от звуков, доносящихся с той стороны стены. Спустя какое-то время, когда он уже примирился с мыслью о том, что спать ему уже не придётся, звуки прекратились и наступила долгожданная тишина.
За стенкой в обнимку спали альфа и омега, опустошённые и довольные. На сей раз никакие соблазнительные видения не тревожили их, ведь действительность оказалась намного лучше самых смелых мечтаний.

[Анж - Мать Забвения]

Ничего себе ** вы размахнулись!)

[Рыжая Стервь]

Ох дааа... жилы-то тянет...

[алиса777]

Анж - Мать Забвения,
это ещё что! У нас и побольше работы имеются))

Рыжая Стервь,
угу!

[Анж - Мать Забвения]

У нас и побольше работы имеются))

Это отлично))

[d-umka]

Дорогие авторы, я это скачала себе в книжку и унеслась читать.

[Рыжая Стервь]

d-umka, с богом!!!

[алиса777]

d-umka,
Очень интересно твоё мнение)) И твой отзыв

[d-umka]

я прочитала! очень кинковая вещь! сколько же локаций вы напридумывали, я сбилась со счету. И главное - практически везде на самом интересном месте Круофорда ждал жесткой облом. Фудзимия в панталонах и Кроуфорд без зуба)) наверное, со сцены на диком западе я больше всего смеялась. хорошо, что все кончилось в постели хорошо )) а не изнасилованием на миссии)
а сцена которая выросла в Легенду - это у вождя племени?

[алиса777]

d-umka,
спасибо за отзыв! Я подробнее напишу завтра, потому что хочется поговорить, а у нас уже поздно!

а сцена которая выросла в Легенду - это у вождя племени?

Нет! Сцена из "Легенды", где Ран в монастыре, на который напали альфы, была первым сном Рана. Потом она стала расти и растёт до сих пор. Поэтому мы выделили её в отдельный фик.
А какая из локаций тебе показалась самой горячей? И какая понравилась больше всего? А самая экзотическая?))

[d-umka]

алиса777, так, это я тоже напишу завтра, ибо это требует поразмыслить, а я сейчас в дикой спешке)

[алиса777]

d-umka,
буду ждать!)) В конце концов, зря мы, что ли, старались! *запальчиво* Там одних кинков сколько! А локаций! Даже бронзовый век у нас есть, а это редкость в фанфикшене. По крайней мере, именно бронзу я не встречала.

Фудзимия в панталонах и Кроуфорд без зуба))

Правда же, красавцы?
А как тебе Такатори?

[d-umka]

алиса777, эмм, я просто не любитель Такатори в принципе поэтому могу только сказать, что сам по себе это фееричный эпизод)) так и рисуется перед глазами этот бассейн и Кроуфорд, в добровольно-принудительном порядке втянутый в оргию

А какая из локаций тебе показалась самой горячей? И какая понравилась больше всего? А самая экзотическая?))

самая горячая - в английской школе
больше всех понравилась - где бронзовый век и ямайка
экзотическая - ямайка

самая ржачная - дикий запад ))

[алиса777]

d-umka,

эмм, я просто не любитель Такатори в принципе

А я ничего так) Всё-таки Рэйдзи - альфач! Кроме того, уж если говорить о вражеских пейрингах в "Белом Кресте", то это всё-таки не брэдоран, а Такатори/Фудзимия. Сколько Ая питает к нему страсти! Жаль, шипперов почитай что нет!((

поэтому могу только сказать, что сам по себе это фееричный

Ура! Хоть кто-то его оценил))

самая горячая - в английской школе

А почему? Ведь там нет нарочитой эротики? Вообще показан воспитательный процесс. Или когда надо додумывать и читать между строк, то воображение работает на полную, и вообще, запретная страсть самая пылкая?

больше всех понравилась - где бронзовый век и ямайка

Антуражем или решительным Аей? Ведь и там, и там, хоть и по-разному, Фудзимия берёт инициативу в свои руки.

экзотическая - ямайка

Ая-омега-пират?

самая ржачная - дикий запад ))

Так и было задумано! Но Брэда с Аей там жалко! Надеюсь, Брэд выругается, но потом всё же выкупит Аю из борделя и швырнёт к его ногам все богатства Калифорнии, а Фудзимия оттает и научится снова доверять людям.

[d-umka]

алиса777, хочется дописать: ...и вставит себе новый зуб! а то у его свежевыкупленного мужа начнется нервное подхихикивание в самые ответственные моменты

про школу - не знаю) там много недосказанного и недопоказанного, много скрытых, подавленных эмоций
единственное что - мое подсознание упорно дорисовывает Рану еще лет пять

Антуражем или решительным Аей?

60 на 40 в пользу решительного Аи

[алиса777]

d-umka,

...и вставит себе новый зуб!

Золотой!

а то у его свежевыкупленного мужа

Интересное какое сочетание)) А вообще, было бы очень интересно почитать про их отношения после "выкупа". Может быть, Ая сначала не допускал бы Кроуфорда до себя, а может, наоборот, считал, что раз его купили, то права отказать у него нет, поэтому бы, скрепя сердце и сжав зубы, терпел страсть новоявленного супруга. А Кроуфорд, в свою очередь, мог бы начать ревновать Аю к прошлому.
Но хочется верить, что они всё преодолеют))

там много недосказанного и недопоказанного, много скрытых, подавленных эмоций

Дааа! Там можно много такого понаписать, что ой! И юст, и отношения в семье Фудзимия, и взгляды общества на альф и омег, и "невинные шалости" юных омежек
Мне, например, страшно интересно, возможен ли омегаверс в викторианском антураже? Можно ли совместить столько сильное животное начало в людях (взять хотя бы течки) и общество, которое старательно делает вид, что этой стороны жизни нет совсем?

единственное что - мое подсознание упорно дорисовывает Рану еще лет пять

То есть ты его представляешь вполне себе совершеннолетним?

60 на 40 в пользу решительного Аи

Понятно)) Ая украсит собой любую локацию и любой тайм-лайн

[d-umka]

алиса777, а может он бы решил, что теперь свободный человек и принялся бы командовать
Кроуфорд бы так и сел

практика показывает, что совместить можно что угодно) может быть все это было бы обставлено какими-то преувеличенно-пышными ритуалами и обозначалось, как некое священнодействие, или наоборот - как греховное и грязное и срочно всех по разным камерам под замок - хотя как в таком случае размножаться тоже непонятно
не знаю, не настолько хорошо знаю историю, чтобы рассуждать об этом

да, совершеннолетним) секс с участием детей, даже старшего возраста - 15-16 лет мне никогда не нравился и я такие фики не читаю
в крайнем случае, только если это побочный пейринг и стараюсь не обращать внимания

[алиса777]

d-umka,
я таки прошу прощения, но в "Легенде" Ран как раз и есть "старшего школьного возраста". Из всей омежьей компании только Кей совершеннолетний, если брать современные стандарты. А остальным, если шестнадцать есть, то уже хорошо.

Про викторианство я ещё подумаю)

[d-umka]

алиса777, вот так Штирлиц и провалился
ладно, хорошо - бывают исключения! в вашем случае, возможно сыграло роль то, что это другой мир с другим социальным укладом, где замуж выходят в 12 лет и т.д. а в 16 девушка уже вообще созрела и перезрела, и ранее замужество Рана выглядит естественно

[алиса777]

d-umka,

вот так Штирлиц и провалился

Да-да! А всё потому, что забыл отстегнуть парашют, и он тащился у него за спиной))

в вашем случае, возможно сыграло роль то, что это другой мир с другим социальным укладом, где замуж выходят в 12 лет и т.д. а в 16 девушка уже вообще созрела и перезрела,

Нет, в двенадцать лет у нас замуж не выходят! Наги, вон, до сих пор "в девках" ходит. А всё потому, что авторы-гуманисты!
У нас Кроуфорд замуж взял не просто бесприданника, а даже не первотечного (это такой специальный термин!), хотя в омегаверсе первотечкам приписываются особые свойства, мол, только тогда родятся самые лучшие дети. В одном фике первотечек даже отдавали на нужды государства - потёк, забеременел, родил, отдал ребёнка императору, а дальше живи как знаешь.

ранее замужество Рана выглядит естественно

М-м-м... "Замужество Рана" - звучит как-то стыдно, но няшно)) И мы рады, что выглядит это естественно.

Всё-таки у нас старомодный омегаверс - сейчас в тренде иное. Новейшая фишка состоит в том, что омеги бесплодны. Они нужны только готовить, убираться, ну, и "давать" альфе, когда бета не в настроении, а потом бета из ревности бьёт омегу, но всем всё равно. Да хоть убьёт! Ибо в своём праве. И альфа в таком союзе называется мужем, бета - женой, а омега - женкой. Но это в самом лучшем варианте, в другом омеги считаются неодушевлённым имуществом альфы и беты, а в первом варианте омеги даже немного в школу ходят.

[d-umka]

алиса777, господи, какой кошмар. никогда мне такого не понять
нет уж, мне лучше давайте старомодные сюжеты про долго и счастливо)

Наги пристройте куда-нибудь! он ходит злой и неприкаянный

[алиса777]

d-umka,

господи, какой кошмар. никогда мне такого не понять

ты знаешь, омегаверс вообще зачастую отличается дегуманизацией персонажей. Особенно омег, которых нередко низводят до положения "сучечек", которые должны "знать своё место". С альфами всё немного проще - если ты тру-сЭмец, то с тебя и взятки гладки. Главное, чтобы ты был силён, брутален и сверху.

нет уж, мне лучше давайте старомодные сюжеты про долго и счастливо)

А как насчёт пострадать перед этим?

Наги пристройте куда-нибудь! он ходит злой и неприкаянный

Это он злой от отсутствия личной жизни? Ну, так омегам из высшего общества легко не бывает. Они вообще не должны общаться с альфами до брака, а то запах испортится и никто замуж не возьмёт! Только отец и братья! А Наги-то при Кроуфорде живёт, так что кем он пахнет, большой вопрос...

Кстати, а как тебе гетная НЦа в "Легенде"? А то я помню, ты говорила, что нам слэш лучше удаётся

[Estreya]

Ну вот, бедный Наги! И так никакой личной жизни - только за чужой наблюдать, так, оказывается, еще и почти нет надежды, что своя когда-нибудь появится, потому что от него Кроуфордом пахнет!

[d-umka]

алиса777, можно и пострадать, но потом чтоб непременно долго и счастливо!
нене
такой омегаверс мне не нравится
если такие отношения подразумевает сама идея омегаверса - значит опять не нравится, а я только начала проникаться

тогда пусть Кроуфорд озаботится ему поиском мужа
себе линую жизнь устроил, пора и о Наги подумать

прости, я еще не читала я приехала на два дня и все время бегала туда-сюда
и сейчас у меня опять поезд через два часа

я вернусь в понедельник и буду до субботы, так что на след. неделе думаю что прочту обязательно

[алиса777]

Estreya,
мне почему-то кажется, что Наги самому хочется, чтобы от него пахло Кроуфордом!
Но, надеюсь, что ситуация чем-нибудь да разрешится!

d-umka,

такой омегаверс мне не нравится

так у тебя всегда есть выбор, что читать))

если такие отношения подразумевает сама идея омегаверса - значит опять не нравится, а я только начала проникаться

Сама идея омегаверса ещё до конца не оформилась, так как жанр находится в развитии. Есть обязательные элементы - альфы, омеги, узел, течка, сцепка, на этом, пожалуй, и всё. А идею в этот антураж каждый автор вкладывает ту, что волнует именно его.
Кстати, ты пишешь, что начала проникаться идеей, а что лично тебя зацепило в прочитанных омегаверсных работах?)

тогда пусть Кроуфорд озаботится ему поиском мужа себе линую жизнь устроил, пора и о Наги подумать

А если Наги не захочет замуж за кого-то, кроме Брэда?